Распутное средневековье / Хабр
Люди в средние века боялись смерти от сексуального воздержания не меньше, чем венерических заболеваний, и вели сложный образ жизни, связанный со стремлением к сексуальному здоровью (16+)
В общественном сознании история секса выглядит довольно прямолинейной. Веками люди на христианском Западе жили в состоянии сексуального подавления, ограниченные всепоглощающим страхом перед грехом вместе с отсутствием знаний о своём собственном теле. Те, кто недотягивал до высоких моральных стандартов, требуемых от них церковью, государством и обществом, подвергались изгнанию и наказанию. А затем в середине XX века всё навсегда изменилось, когда, согласно знаменитой фразе Филипа Ларкина, «Половой акт начался в 1963 году, где-то между окончанием запрета на книгу „Любовник леди Чаттерлей“ и первой пластинкой Beatles».
На самом деле история человеческой сексуальности оказывается гораздо более интересной и дикой. Множество господствующих предубеждений по поводу наших средневековых предков кроется в ошибочном представлении о том, что они жили в незамысловатую эру религиозного фанатизма и медицинского невежества.
Случай с французским служителем церкви Арно де Вернолем демонстрирует сложность средневековой сексуальности. Однажды в начале XIV века, когда Арно был студентом, он занялся сексом с проституткой. Через несколько лет он признался в этом моральном проступке Инквизиции, объясняя, что:
Когда они жгли прокажённых, я жил в Тулузе; однажды я занялся этим с проституткой. После того, как я совершил этот грех, моё лицо начало опухать. Я был в ужасе, и решил, что заразился проказой. После этого я поклялся, что в будущем никогда больше не буду спать с женщинами.
История Арно не уникальна. Множество мужчин средневековья обнаруживали у себя нежелательные симптомы после визита в бордель, и связывали себя обязательствами по поводу сексуального поведения.
Среди различных медицинских чудес, приписываемых Томасу Бекету, было и излечение Одо де Бомонта, заразившегося проказой сразу после посещения проститутки в конце XII века. Слишком много выводов было сделано из средневековой тенденции интерпретировать болезнь как результат сексуального греха. Но средневековая тенденция к рассмотрению болезней как сексуального греха была основана не исключительно на моральных суждениях — в ней присутствовали и элементы медицины.
Обеспокоенность передачей заболеваний через проституток посредством половых контактов часто выражали весьма рационально. Иногда, к примеру, местные власти принимали превентивные меры: набор нормативных документов Саутуарка XV века запрещал женщинам со «жгучей болезнью» (возможно, гонореей) входить в местные бордели. Более того, забота о жителях Саутуарка коренилась в медицинской теории. «Салернское сочинение о вопросах здоровья», медицинский текст XIII века, объяснял, каким образом женщина может остаться невредимой после полового акта с человеком, страдающим от проказы, после чего её следующий любовник может подхватить это заболевание: женская холодность означала, что семя прокажённого могло остаться в матке женщины, и превратиться в гнилостные испарения.
К счастью для Арно и многих других, часто было возможно вылечить проказу, передававшуюся половым путём. Английский врач XIV века Джон Гаддесденский предлагал несколько защитных мер, которые необходимо принять мужчине после сексуальных отношений с женщиной, у которой, по его мнению, была проказа. Ему необходимо почистить свой пенис как можно скорее, либо собственной мочой, либо уксусом с водой. Затем ему необходимо подвергнуться процедуре кровопускания и трёхмесячному курсу, в который входило очищение кишечника, использование различных мазей и употребление лекарственных средств.
В случае, если такие профилактические меры не давали результата, и гениталии пациента опухли, чешутся или покрылись гнойничками, ему могло потребоваться одно из множества лекарственных средств, упоминающихся в медицинских трактатах и списках рецептов.
Подобная подготовка вне всякого сомнения была неприятной, но хирургическое лечение, рекомендованное английским врачом XIV века Джоном Арденским, было просто-таки жестоким. В одном из описанных случаев «половой член мужчины начал опухать после соития от попадания его собственного семени, из-за чего он сильно страдал от жжения и болей, как страдают мужчины от подобных увечий». Врач для лечения этого несчастного срезал отмершую плоть при помощи лезвия, приложив затем к этому месту негашёную известь — и этот, без сомнения, чрезвычайно болезненный процесс, вроде бы принёс нужные результаты.
Трактат Trotula и Джон Арденский, судя по всему, описывают симптомы заболевания, передающегося половым путём, при этом последний напрямую связывает половой акт с симптомами его пациента. Однако эти авторы не описывают их лечение как лекарства для болезней, передающихся половым путём. Мужчину с опухшим органом его современники вполне могли оценить как жертву не инфекции, а чрезмерных удовольствий.
Средневековые врачи считали, что избыток секса является проблемой с медицинской точки зрения. Согласно распространённому тогда мнению, несколько благородных мужей умерли из-за чрезмерно активных занятий сексом. Джон Гонт, 1-й герцог Ланкастер, в XIV веке якобы «умер от разложения гениталий и тела, вызванных частыми встречами с женщинами, ибо был он известным блудником». Сегодня его симптомы скорее говорили бы о венерическом заболевании, но его современники вероятно видели параллели между ним и историей с Раулем I де Вермандуа. Этот благородный французский муж XII века незадолго до происшествия взял себе третью жену, после чего серьёзно заболел.
Согласно средневековым понятиям о теле, основанным на системе четырёх элементарных жидкостей человека, или гуморов (крови, флегмы, чёрной и жёлтой желчи), поведение этих мужчин было связано с проблемами. Гуморальная система родилась из идеи того, что здоровье основывается на балансе гуморов, а болезнь является следствием их дисбаланса. Баланс и хорошее здоровье достигались через изгнание различных жидкостей тела, включая и семя. Следовательно, регулярная половая жизнь была частью здорового поведения для большинства мужчин, но в этом деле нужна была мера. Слишком большое количество секса опустошало тело; в самых серьёзных случаях это могло привести к фатальным исходам, что и испытал на себе Рауль.
С другой стороны, медицинские специалисты средневековья считали, что слишком малое количество секса тоже представляло собой проблему: воздержание пагубно влияло на здоровье, особенно у молодых мужчин. Длительное воздержание означало задержку излишнего семени, что плохо сказывалось на сердце, которое, в свою очередь, могло повредить и другие части тела. Практикующие воздержание мужчины могли испытывать различные симптомы, включая головную боль, беспокойство, потерю веса, и в самых серьёзных случаях — смерть. И хотя в средневековом обществе воздержание почиталось за добродетель, с точки зрения общества эта практика была настолько же рискованной, как и занятие развратом.
Король Франции Людовик VIII, к примеру, настаивал на том, чтобы оставаться верным своей жене, сражаясь в Альбигойском крестовом походе, длившемся с 1209 по 1229 года. Общепринятой точкой зрения было то, что король умер от воздержания, что делает его самой известной жертвой этой практики. Согласно поэту Амброизу Нормандскому, жертвами воздержания пали многие:
Из-за голода и болезней
Более 3000 человек полегло
При осаде Акра и в самом городе
Но по рассказам пилигримов я заявляю
Что сотня тысяч мужей полегло там
Из-за отлучения их от их женщин
Они ограничивали себя из-за любви к Богу
Для большей части крестоносцев сексуальное воздержание было временным неудобством, которое приходилось терпеть только до возвращения домой, когда они воссоединялись со своими жёнами.
Но для множества священников средневековой Европы воздержание было пожизненным, и это могло поставить их перед трудным выбором. Врач Томаса Бекета призывал его отказаться от воздержания ради своего здоровья, и говорил ему, что такая жизнь не подходит для его возраста и телосложения, но святой пренебрёг советом доктора. Бекет после этого прожил ещё много лет и в итоге пал жертвой наёмного убийцы, но другим епископам «повезло» меньше. Неизвестный архидиакон из Лёвена, долгое время страдавший от воздержания, был повышен, против его воли, до сана епископа того же города. Целый месяц он воздерживался от всяческой сексуальной активности, но затем его гениталии распухли и он серьёзно заболел. Его семья и друзья призывали его тайно «взять себе женщину», но он упорствовал в своём сопротивлении искушению — и через несколько дней умер.
Люди, не относящиеся к святым, перед лицом безбрачия обычно обращались к очевидному «курсу лечения». Лондонский епископ XI века Морис, как говорят, получил от докторов указание «искать здоровья его тела через выпуск гуморов», и продлил жизнь, нарушив обет безбрачия.
Другие, чтобы не попасть в затруднительное положение, практиковали альтернативные формы экскреции, что как подсказывала медицинская теория, шло на пользу здоровью мужчин, вынужденных воздерживаться от секса.
Согласно медицинской теории гуморов, все жидкости тела являлись переработанными формами крови, и их общий источник делал их взаимозаменяемыми. Соответственно, считалось, что регулярное кровопускание необходимо для мужчин в период воздержания, и такие кровопускания широко использовались в средневековых монастырях как средство для баланса гуморов монахов и минимизации риска непроизвольного выхода семени. Считалось, что плач («слёзные моления», практиковавшиеся набожными людьми) является альтернативой половой жизни, поскольку кровь, которая преобразовалась бы в семя, в этом случае превращается в слёзы. Физические упражнения и горячие ванны, в результате которых вырабатывается пот, также считались полезными для людей, практикующих длительное воздержание.
Кроме мер по активизации выделения избыточных жидкостей, мужчинам во время безбрачия предписывалась осторожность в том, что они вкладывают в своё тело.
В связи с этим диета была напрямую связана с сексуальным здоровьем. Здесь проблемы делились на три части. Во-первых, близость гениталий к желудку говорила о том, что первые должны разогреваться едой или вином, содержащимися во втором, и это тепло считалось необходимым для тела мужчины и для производства семени. Во-вторых, семя считалось продуктом полностью переваренной еды, а такая питательная еда, как мясо и яйца — особенно способствующими его производству. Наконец, еда, вызывающая метеоризм (в том числе, бобовые), приводила к появлению избыточных газов, что в свою очередь способствовало эрекции. Все эти факторы, сложенные вместе, могли привести к эффекту чрезмерности в диете священнослужителей. Множество писателей средневековья рассказывали о монахах, слишком хорошо питавшихся, и в результате испытывавших неистовое влечение к сексу и практически постоянный вывод семени.
С другой стороны, знание — сила, и религиозные люди могли использовать пост как практическую стратегию для защиты от рисков для здоровья, связанных с безбрачием.
Мужчине, желающему избегать секса и поддерживать при этом своё здоровье, рекомендовалось регулярно поститься и соблюдать диету, состоящую преимущественно из холодной еды и напитков, которые «препятствуют, подавляют и сгущают семя и устраняют похоть». Солёная рыба, овощи в уксусе и холодная вода считались особенно подходящей едой для монахов.
Кроме того, некоторые средневековые писатели рекомендовали анафродизиаки [противоположность афродизиакам / прим. перев.] мужчинам, желавшим воздерживаться от половой жизни. Врач XI века Константин Африканский для этих целей рекомендовал руту душистую, и крепкий горький чай из настойки вечнозелёных кустарников. Он писал, что употребление отвара руты, «высушивает сперму и убивает желание к соитию». Два века спустя Пётр Испанский (единственный практиковавший врач, избранный Папой Римским, названный Иоанном XXI [идентификация врача и Папы оспаривается некоторыми историками / прим. перев.]) также рекомендовал руту; кроме этого, он советовал пить сок водяной лилии 40 дней подряд.
Итальянский врач XIV века Майно де Майнери (работавший у двух епископов) включил в свой труд по гигиене человека Regimen Sanitatis следующий совет: мужчине, желавшему подавить влечение, необходимо использовать «вещи холодного сорта», например, чечевичную воду, охлаждённую семенами цветной капусты, семенами водяной лилии и латука, и воду из латука, уксус, а также семена портулака. Так что одновременно соблюдать воздержание и блюсти здоровье было тяжело, но для тех, кто хотел прожить жизнь, главными удовольствиями которой были молитвы и овощная вода, это не было невозможным.
И хотя большая часть известных случаев смерти по причине воздержания связаны со священнослужителями-мужчинами, женщины в своём роде также считались уязвимыми для этой медицинской проблемы. Согласно медицинской теории того времени оба пола вырабатывали семя, необходимое для соития — и, как и мужское семя, женское семя необходимо было выводить из тела во время регулярной половой жизни. У женщины, не занимающейся сексом, семя оставалось внутри тела, и, постепенно накапливаясь, могло вызвать удушение матки.
Симптомы этого состояния включали обморок, затруднённое дыхание, а в серьёзных случаях — и смерть. Для женщин, как и для мужчин, лучшим способом избежать смерти от воздержания было жениться и поддерживать регулярные, санкционированные Церковью соития с супругом. Если это было невозможно, предлагался набор полезных практик, куда входили диеты и уксусные свечи. Некоторые врачи рекомендовали другую неожиданную альтернативу — а именно, мастурбацию.
Неудивительно, что средневековая Церковь не одобряла последнее: большая часть справочников для исповедников определяла мастурбацию как грех, и налагала на неё тяжкую кару — пост, обычно до 30 дней, но иногда и до двух лет. С другой стороны, мастурбация находилась где-то в конце иерархии грехов, связанных с сексом, и исповедники могли относиться к этому не так строго (например, в случае юных незамужних дев), которым недоставало иного выхода для их желаний. Эта лазейка отражает понимание Церковью современного ей медицинского учения: невозможно было игнорировать тот факт, что медицинские авторитеты, начиная от Галена, рекомендовали мастурбацию в качестве превентивной медицины для мужчин и женщин.
Средневековые врачи более позднего времени редко были настолько откровенными, как Гален и другие представители древнего мира. Медицинские книги позднего средневековья редко упоминали мастурбацию у мужчин. Для женщин, не живших регулярной половой жизнью, они предлагали разнообразные лечения, куда входила стимуляция гениталий (самим пациентом или профессиональным врачом). Такое лечение считалось особенно подходящим для женщин, страдавших от удушения матки. Если она не могла выйти замуж (например, будучи монахиней), и её жизни угрожала реальная опасность, тогда массаж гениталий мог стать единственным решением и мог быть выполнен даже без всякого греха. Английский врач XIV века Джон Гаддесденский считал, что такая женщина должна попробовать излечить свой недуг при помощи физических упражнений, зарубежных путешествий и лекарств. Но «если у неё случится обморочный припадок, тогда повивальная бабка должна вставить к ней в матку палец, покрытый маслом лилии, лавра или нарда, и энергично там им подвигать».
Другие авторы медицинских трудов, включая и священнослужителей, следовали учению Джона. Доминиканский монах XIII века Альберт Великий написал множество трудов по здоровью человека. Он утверждал, что определённым женщинам необходимо «использовать свои пальцы или другие инструменты до тех пор, пока их каналы не откроются и благодаря теплу трения и соития не выйдет их гумор, а с ним и жар». Альберт считал, что такие действия не только решат женские проблемы со здоровьем, но и уменьшат их потребность в половой жизни, поскольку «их пах охладится и они станут более сдержанными». Мнение о том, что женская мастурбация может предотвратить занятие менее социально приемлемыми формами сексуальной активности, помогло некоторым средневековым медицинским экспертам одобрить такое поведение.
Но, как и в случае с соитием, мастурбацией необходимо было наслаждаться умеренно. Альберт рассказывал о похотливом монахе, встретившем неутешительный конец: «возжелав» красивой женщины 70 раз до начала богослужений, монах умер.
Его вскрытие показало, что мозг его уменьшился до размеров граната, а глаза были полностью уничтожены. Такая его смерть отражала одну из ужасных реальностей средневековой жизни: грех был лишь одной из множества опасностей, связанных с сексом.
Задолго до прибытия в Европу сифилиса в XV веке, сексуальное здоровье было предметом всеобщих интересов. Считалось, что проститутки и их клиенты рискуют заразиться проказой, и это была страшная возможность для Арно де Верноля и многих других. Но заразные болезни не были единственной проблемой. Арно поклялся, что не будет спать ни с одной женщиной, но он не просто отказался от секса. Он признался, что «чтобы следовать своей клятве, я начал домогаться до молодых мальчиков».
Это решение было настолько же противным тогда, каким оно кажется и сегодня. Оно также отражало распространённую веру в то, что какая-либо половая жизнь была необходима для большинства взрослых по медицинским показаниям, а также страх перед тем, что воздержание священников заставит их предаваться этому пороку.
В случае с сексом у жителей средневековья была дилемма: как предохранить жизненно важный баланс в теле и не подвергнуться болезни и греху? Спад гуморальной медицины и изменения в религиозных верованиях устранили несколько поводов для беспокойства, волновавших Арно и жителей средневековья. Но поменялось не всё. Споры по поводу секса до сих пор идут вокруг конфликтующих между собой потребностей здоровья, социальных рамок и персональных предпочтений. Как и в Средние века, секс в XXI веке остаётся одновременно и удовольствием, и проблемой.
Как развлекались наши древние предки — WAS
iСпециалисты канадского Университета Британской Колумбии предложили более чем тысяче добровольцев оценить сексуальную привлекательность противоположного пола. Женщины в основном предпочли угрюмых мужчин воинственного вида, мужчины — улыбчивых девушек. Исследователи сделали вывод, что мужчины подсознательно воспринимают улыбку как символ уязвимости и покорности. В этой реакции есть отголосок первобытного прошлого.
Когда все было общее
На этапе первобытного человеческого стада, хоть и мыслящего, но все же стада, царил промискуитет — беспорядочная, неограниченная половая связь всех членов рода. При этом члены одного стада конкурировали. У сильных самцов оформлялись гаремы, более слабые были вынуждены удовлетворять себя через мастурбацию и гомосексуализм — в животном мире вожак покрывает более слабого самца, демонстрируя свое превосходство над ним. Исследования британского антрополога Эдварда Эванса-Причарда свидетельствуют о том, что гомосексуализм практиковался также для посвящения молодежи во взрослую жизнь.
Тогда же зародились проституция и традиция одаривать женщин. В примитивном обществе царил первобытный коммунизм, в котором все было общее, включая женщин. А выживание стада зависело от самцов-охотников, добывающих еду, отгоняющих зверей и конкурентов из других групп. Мужчины время от времени наведывались в пещеры, землянки, где отдельно жили женщины с детьми, и выбирали ту, которая подарит им ласки этой ночью.
Избранница наутро получала самый большой кусок мяса для себя и своих детей или шкуру, которая не даст ей замерзнуть ночью.
Современные девушки, прихорашиваясь перед зеркалом, подсознательно исполняют ритуал своих первобытных предков, которые украшали себя ракушками и соком из раздавленных ягод. Когда на первом свидании мужчина преподносит девушке подарок и ведет ее в ресторан, он также поступает как первобытный человек. Люди каменного века считали, что сытая и обогретая женщина будет ласковее и податливее в сексе.
Секс в СССР в рассказах участниц соитий
«Афиша» поговорила с четырьми женщинами, чья молодость пришлась на советское время, о том, как была устроена их сексуальная жизнь, и попросила гендерного историка Иру Ролдугину рассказать, как изучается история советской сексуальности.
Светлана, 60 летНас воспитывали так: секс — это аморально.
В школе о сексе не говорили ни слова. Дети рождаются, да, но процесс их зачатия — это что-то дурное. Если ребята друг другу симпатизировали, то переписывались или за ручку ходили. В 1980-е годы уже чуть посмелее встречались, ходили на танцы, у кого-то и сексуальная жизнь настоящая началась. Но я такого не понимала. Если мужчина провожал по вечерам домой, дарил цветы и подарки, знакомил со своей мамой, то просто встречались. А когда предлагал пожениться, то покупали кольца, обменивались ими в загсе — тогда уже можно было заниматься сексом, это был первый мужчина в жизни женщины. Еще не было принято обсуждать секс с мамами, и вот у моей была такая позиция: «Если он тебе муж — так теперь все, не реви, ничего мне не рассказывай. Вышла замуж, надо жить». Я начала с ним жить, и стало ясно, что это не тот мужчина. Но он был моим первым, и было страшно даже представить, что я пойду к другому и скажу, что я уже не девочка…
Когда я жила у бабушки в деревне, я видела, что дядя похаживал налево, но не до конца осознавала ситуацию.
Он ночевал где-то, под утро возвращался. Но все было очень серьезно — если женщина забеременела, то мужчина обязан был жениться. Разводы случались редко, чаще всего женщины терпели.
Многое в этом вопросе зависело от мужчин. Если мужчина берег свою женщину, то, извините, кончал в тряпочку. Вот это и было основным способом предохранения.
В 1970-х я работала в больнице, в те годы аборты были самой частой процедурой. Иногда за смену врачи производили по 40 чисток. Некоторые приходили на аборт каждые два месяца. Гинекологи кричали, мол, вы нас под статью подводите. В начале 1980-х люди стали более продвинутыми, с Запада к нам пришла внутриматочная спираль. Арабы, которые учились в России, привозили платиновые, золотые спирали, которые можно было ставить женщине на 10–15 лет — золото же не окисляется. Плохенькие презервативы появились еще в 1970-х годах, они были резиновые, грубые. Но доступны они были только жителям городов.
У меня оргазмов в двух браках не было. Второму мужу на восьмом году совместной жизни промямлила, мол, а не мог бы ты что-нибудь сделать, чтобы мне тоже удалось что-то почувствовать? На что муж мне ответил, что у меня что-то не так с физиологией.
Из-за того что сексуальное воспитание отсутствовало, секс в браке часто был плохим. Если мужчина попадался без природного дарования чувствовать свою женщину, то девушка могла прожить и семь, и десять лет, так и не понимая, что такое секс и не зная, что он может приносить удовольствие. Отсюда и это выражение советское: супружеский долг. Не было раскрепощенности, никто не знал, как себя вести, — не мог ни прочитать, ни на картинках посмотреть, ни услышать от знакомых.
Любовь там, где двое. А когда вы живете в однокомнатной квартире и у вас тут же спят дети по лавкам, то это уже не любовь и не секс, а так. Люди, которые жили в коммуналках, занимались сексом в туалетах. Еще очень активно ходили в бани. В коммуналках мыться нормально было особо негде, и очереди стояли, и поэтому люди ходили в бани. Пары снимали там комнатку, парились.
В те времена люди были вместе точно не из-за секса. Такой однообразный секс удерживать людей вместе не мог. Если пара выглядела счастливой, то скорее потому, что у них были общие взгляды и теплые отношения.
Ирина, 50 лет
Мои родители были артистами одного из популярных московских театров и снимались в кино. В их среде царили чуть более свободные нравы, чем в обществе в целом. То есть они в своем кругу секс могли хотя бы обсуждать. Но даже они не нашли в себе сил рассказать мне о том, как устроены близкие отношения между мужчиной и женщиной. Помню, как лет в шестнадцать я пошла с мамой на иностранный фильм, который показывали на Московском кинофестивале. Там герой упрекал свою жену в том, что она уже два месяца не бреет ноги. До сих пор помню шок, в который меня повергла эта информация: неужели ноги надо брить?! Мне об этом никто никогда не рассказывал.
Мое поколение — люди, родившиеся в шестидесятых, — были лишены доступа к информации о том, что такое секс. Все происходило инстинктивно, как у животных. До свадьбы негде было этого делать — разве что на лестничной клетке у мусоропровода. Так что все женились в очень раннем возрасте — именно для того, чтобы иметь возможность заниматься сексом.
Способ предохраняться был один — презервативы, на которых было написано «проверено электроникой», но они постоянно рвались. Поэтому очень быстро появлялись дети. Так что секс был связан не только со стыдом, но и с постоянным страхом нежелательной беременности. Девяносто процентов моих сверстников, женившихся и вышедших замуж в районе двадцати лет, впоследствии развелись.
Наталья, 47 лет
Моя мама рано вышла замуж. Она рассказывала, что, когда впервые увидела голого мужчину, она испугалась и заплакала. Это был 1963 год. Тогда не было ни ритуалов, ни таинства. Люди просто шли в загс, обменивались кольцами, потом отправлялись в столовую, обедали, и дальше начиналась семейная жизнь.
Когда я училась в старших классах, как раз ввели предмет «этика и психология семейной жизни». Там рассказывали про взаимоотношения полов, но скорее в том ключе, что нужно уважать мужчин. При этом слово «секс» вообще никто не произносил. Я помню, что, когда мы с семьей смотрели телевизор и в фильме вдруг показывали обнаженную ногу или, не дай бог, грудь, нас, детей, выгоняли из комнаты и закрывали дверь.
Так что к сексу формировалось соответствующее отношение.
Родители не рассказывали про контрацепцию, потому что и сами о ней почти ничего не знали. Семьи вокруг были многодетными. Считалось, если в семье один ребенок, значит, семья неблагополучная. Еще предохранялись хозяйственным мылом. То есть после секса женщина должна бегом бежать в ванную и мыться хозяйственным мылом. В тридцати процентах случаев это помогало.
Когда в СССР попали кассеты с фильмами про Анжелику, никто не думал, что так вообще бывает, это было невероятно. Мужчины ведь и не догадывались о том, что с женщинами можно проделывать в сексе многое, да и женщины не представляли, что существуют разные позы.
Мой папа был военным, выпуск они обычно отмечали в столовой. Когда парни чуть выпивали, к ним подсаживались молодые девки, которые хотели замуж. Они вели их к себе в общагу, а на следующий день шли в партком и писали заявление, что мужчина опорочил их честь, и молодых людей заставляли на них жениться.
Была у меня знакомая одна, она встречалась с парнем, он ходил, ходил к ней, а жениться не хотел. Так она пошла в партком, написала заявление, и его обязали на ней жениться. И до сих пор живут вместе, к слову.
Елена, 61 год
В начале 1980-х, когда мы жили в небольшом провинциальном городе, мой брат, ныне покойный, был первым секретарем горкома комсомола. Он был, разумеется, женат, у него была дочка. И вот однажды он отправился на всесоюзный комсомольский съезд в Москву. Ехали три дня поездом. Брат взял с собой дочку — ей было лет двенадцать, и она до этого в Москве не бывала. Вагон был почти целиком занят комсомольскими активистами и активистками. Все три дня они пили и трахались. В общем, когда через пару лет дочке пришло время вступать в комсомол, она сказала: видела я ваш комсомол, не хочу я туда. Был, конечно, скандал: как так, дочь комсомольского вожака не хочет вступать! А она — ни в какую.
Когда я вышла замуж, нам дали квартиру.
Муж уехал в Москву в аспирантуру, я часто оставалась у родителей, и в такие моменты брат регулярно приходил с просьбой: «Дай ключики». Брат работал в обкоме партии. Там, естественно, требовалось быть примерным семьянином. И он соблюдал видимость: у него уже был второй ребенок, все чин чином. При этом, кажется, весь город знал про его загулы и запои. Он когда в Москве в партшколе учился, завел себе вторую семью, там ребенок был — жена знала, начальство знало, мужа моего, который тоже в Москве учился, он даже знакомил с этой второй семьей. Но в характеристиках брату неизменно писали: «примерный семьянин».
Однажды он пропал на месяц. Первый секретарь обкома приезжал к его жене, обсуждали, как наставить его на путь истинный. Нашли случайно: его бывшая любовница позвонила мне и сказала, что видела, как он с водкой входит в ее подъезд. Оказалось, что у него был роман с ее соседкой.
Ирина Ролдугина
© Юрий Чичков
О том, как историки изучают сексуальность
Историки не занимаются исследованием секса, секс — одна из функций человеческого тела.
Но историки исследуют сексуальность, потому что это исторический концепт, который обретает специфические черты в каждую конкретную эпоху. На всех ученых, которые обращаются к этой теме, повлияли работы Мишеля Фуко. На тех, кто от его влияния открещиваются, тоже. Именно он впервые подробно, в разных работах и на протяжении многих лет формулировал и доказывал идею связи сексуальности и власти, политики в широком смысле. Делал он это на высоком теоретическом уровне, но теперь нам предстоит на основе эмпирических данных перепроверить его аргументы.
С чем сталкивается историк, когда он обращается к таким сюжетам, как сексуальность в сталинскую и постсталинскую эпохи? C отсутствием источников. Стоит начать с того, что в 1920-х годах большевики сделали очень много полезного в сфере эмансипации человека: разрешили аборты, сознательно отказались от уголовной статьи за мужеложество (ее ввели в УК в 1934 году. — Прим. ред.), упростили процедуру развода, распространяли информацию о женских контрацептивах, а еще создали ясли, начали пропагандировать и создавать массовую детскую литературу, запустили кампанию «за новый быт», одной из целей которой являлось преодоление кухонного рабства в масштабах страны и много других полезных вещей.
В первое десятилетие советской власти большевики полагались в основном на экспертов — юристов, медиков, психиатров — и доверяли им решение тех вопросов, которые в царское время решались с помощью запретительных мер, церковной цензуры и уголовного наказания.
Дальше произошла очень печальная вещь — так называемый правый сталинский поворот. После того как Сталин разгромил левую оппозицию и стал единоличным де-факто правителем страны, он начал свертывать все упомянутые достижения: рекриминализировал мужеложество, запретил аборты, снова усложнил процедуру разводов. Примерно тогда же было объявлено, что женский вопрос в Стране Советов раз и навсегда решен. Нет больше такой повестки. Одновременно под патронажем ОГПУ над гомосексуалами в Москве и Ленинграде прошли несколько секретных процессов. Все это совпало с периодом второй пятилетки и в целом подтвердило не самую сложную мысль, сформулированную в виде лозунга несколько позже в США, о том, что личное — это политическое. В стране, где у человека отсутствует политический выбор, невозможна даже относительная автономия его самого, его тела, его мыслей.
Плакатное целомудрие становится условием жизни: дошло до того, что Сталин лично потребовал вырезать сцену с поцелуем из фильма «Волга-Волга». Все то, что выходило за рамки крайне узкого нормализующего дискурса, было объявлено отклонением. Отклонения воспринимались даже не в медицинской или юридической плоскости, а как потенциальные угрозы государству. Что в целом логично, если государство строится на подавлении личности и канонизации полового стандарта.
То, что наступило дальше, Дэн Хили называет стеной дискурсивного молчания. Хили — канадско-британский историк, написавший единственную на данный момент монографию, посвященную истории гомосексуальности в России, «Гомосексуальное влечение в революционной России: регулирование сексуально-гендерного диссидентства». Под дискурсивным молчанием он подразумевает отсутствие возможности работы с источниками. Молчание старших поколений о своем интимном опыте до сих пор считается добродетелью. Например, тема насилия во время Второй мировой войны, когда женщины были мобилизованы на фронт и воевали наравне с мужчинами, так и не сформулирована в российской науке, хотя на сегодняшний день написаны уже сотни немецкоязычных работ.
Есть монография историка Анны Крыловой из Университета Дьюка. Книга называется «Советские женщины на войне. История насилия на Восточном фронте», но, насколько я знаю, в профессиональной среде она критикуется за шаткость источников (например, в каких-то моментах Крылова полагалась на интервью Алексиевич, которая все-таки в первую очередь писатель. А для историков все-таки важно работать с источниками, не обработанными современниками).
Крылова показывает, что десятилетняя советская пропаганда неизбежной войны с фашистской Германией сформировала поколение женщин, которые значительно выходили за рамки предписанной государством роли советской женщины в первую очередь как матери. Именно они первыми шли добровольцами на фронт, наталкиваясь на недоумение военных и чиновников на местах в первые месяцы войны (только в начале 1942 года советское высшее руководство официально одобрило привлечение женщин на службу). Эти альтернативные женские идентичности совершенно не исследованы и подаются нам в рамках советского, бесконфликтного канона, далекого от реальности.
В 1955 году уголовное наказание за аборты отменили. Во второй половине 1960-х снова упростилась процедура разводов. В более широком смысле 1960–1970-е годы вообще можно назвать временем сексуальной революции, конечно, не столь очевидной и заметной, как западная, и проходившей совершенно иначе. Это тема, которая все еще ждет своих исследователей. По сути, единственной областью знания, в рамках которой шло обсуждение семейной политики (такой советский эвфемизм термина «сексуальность»), была социология. Именно в этом поле дискутировались проблемы, заботившие и власти, и исследователей.
Ключевыми явлениями, обусловившими эту мягкую сексуальную революцию, были окончание войны и масштабного террора, урбанизация, гораздо большая, чем до войны, занятость женщин на оплачиваемой работе. Статистика показывает, что они активно разводились, чаще всего указывая в причине развода пьянство мужей, а, скажем, в XIX веке пьянство еще считалось нормой жизни. Социологи 1960–1970-х годов видели ужасные результаты сталинской политики и ее влияние на демографию.
Они предлагали совершенно другой подход, фокусируясь на том, что сейчас называется инвестициями в человеческий капитал. В этом контексте нельзя не упомянуть имя Игоря Кона, блестящего исследователя, новатора, который создал свою школу. Он и другие советские социологи в 1960-е годы проводили исследования советской интимности, используя анкетирование. Они показали, что послевоенное поколение было не склонно перенимать гендерные роли своих родителей: они контролировали фертильность, легко вступали во внебрачные связи, если брак их не удовлетворял. Развод терял стигматизирующий вес. Момент сексуального дебюта молодел. Добрачная девственность не имела серьезной символической ценности. Именно эти данные позволили социологам впервые заговорить о необходимости сексуального воспитания, которое помогло бы снизить статистику разводов, число матерей-одиночек и бездетных пар. Эти дебаты социологов и партийных руководителей в 1960–1970-е годы хотя и были замечены прессой, но не вылились в какие-то реальные действия.
Тем не менее современные социологи, исследующие ту эпоху, показали, что некоторые родители начали говорить со своими детьми о сексе. Это было значительным ударом по фасадному, ханжескому сталинскому молчанию.
Про русский феминизм и феномен двойной нагрузки
Традиции феминизма в России не менее серьезные, чем в Англии или Америке. Хронология нашего суфражистского движения корнями уходит в середину XIX века. Другое дело, что большевистская революция многое изменила. Большевики обнулили суфражистскую повестку, которая формировалась более 40 лет, и дали женщинам все права, о которых они только могли мечтать. Этот модернизационный проект был очень радикальным. Отсутствие институтов и людей, которые могли бы бороться за или, напротив, оспаривать эти положения, предопределили лакированность большинства раннесоветских эмансипационных инициатив. В этом заложен ответ на вопрос, почему в постсоветской России феминизм был чем-то экзотическим.
И ничего хорошего для России в этом нет.
Что происходило с советскими женщинами в военные и послевоенные годы? Об этом пишут замечательные гендерные социологи Анна Темкина и Елена Здравомыслова в своих работах, которые часто цитируют на Западе. Они доказывают, что за «решенным» женским вопросом стояла модель двойной нагрузки, когда к обязательному материнству и работе добавлялась функция обслуживания семьи. С одной стороны, женщина была вписана в советскую реальность точно так же, как мужчина. Формально она имела все те же права: работала, получала зарплату, у нее были социальные гарантии и т. д. С другой стороны, женщина несла все ту же нагрузку, что и до революции: она кормила, одевала, эмоционально и в бытовом смысле обслуживала всю свою семью.
Этот феномен двойной нагрузки очень здорово показан в фильме «Москва слезам не верит». Идеальный директор производства, которая и по хозяйству вроде как успевает, и в то же время высокую должность занимает, и стандартам феминности соответствует.
Несмотря на свое высокое положение, героиня ужасно уязвима, страдает без мужа, подружки ее жалеют, а она не может считать себя полноценной (по крайней мере, фильм нам на это намекает), пока у нее нет пары. Это ее главная проблема, один из основных сюжетов картины.
«Москва слезам не верит» и другие советские фильмы были призваны подвести к восстановлению верного, с точки зрения власти, послевоенного гендерного баланса. Сделать женщину снова привлекательной, поместить ее внутри модели обслуживающей семью хозяйки. Война была невероятным опытом в смысле интимности и телесности, не важно — гетеросексуальной или гомосексуальной. У нас это плохо изучено из-за сложности доступа к источникам. То, что делают западные историки, доказывает, что опыт Второй мировой войны в их обществах носил очень сильный эмансипационный заряд для людей, которые не причисляли себя к гетеросексуалам. На войне, в условиях безумного стресса и хаоса они могли не скрывать, кем являются. Границы дозволенного стирались.
Это было катастрофой для одних, например, для женщин, которые стали жертвами насилия, и возможностью не скрывать свои импульсы — для других.
Я думаю, что Великая Отечественная война была тем же опытом для советских людей, просто у историков нет прямых доказательств: советская цензура работала на повышенных мощностях. Но даже фильмы, настойчиво предлагающие образ относительно маскулинной женщины, которая станет по-настоящему счастливой, только когда найдет свою вторую половинку, на мой взгляд, демонстрирует то, что власти видели в этом проблему, — отсюда и активная пропаганда специфической, спасительной гетеросексуальной феминности.
О том, как секс ушел из общественной дискуссии
Мы ничего не можем сказать о сексуальных переживаниях советских женщин, по крайней мере, я не видела ни одного такого исследования. При Сталине тема сексуальности и телесности стала немыслимой в публичном поле и переместилась в область медицины. Никаких разговоров о женском оргазме с точки зрения не медицины, а социальности, не существовало.
Медики и эксперты занимались вопросами насилия, например, мужского насилия над несовершеннолетними. Из-за того что сталинский правый поворот исключил сексуальность как гуманитарную тему, у медиков тоже сильно уменьшились возможности по сравнению с тем, что было в 1920-е. Тогда они могли рассуждать о том, что такое сексуальность, что такое половая свобода, кто такой гомосексуал, а может ли быть гомосексуал советским человеком, а что, если человек хочет сменить пол, и власти к ним прислушивались. Этих тем не существовало с середины 1930-х.
О половом воспитании и гомосексуалах
Половое воспитание — скорее перестроечное явление. Уже в 1980-е начали издаваться книжки для детей о том, как устроено тело человека, с картинками.
Мы с Надей Плунгян делали буклет для «Квирфеста» к 20-летию отмены 121-й статьи УК РСФСР за мужеложество (в каждой союзной республике у нее был свой номер, отменена в 1993 году). Я делала интервью с некоторыми женщинами, которые большую часть жизни прожили в советское время.
Сейчас они открытые лесбиянки или бисексуалки. Они рассказывали, что в советское время у них были мужья и дети и они ничего не знали о гомосексуальности. Одна женщина рассказывала, как наткнулась на брошюру, распространяемую медиками, о том, что существуют некие женщины, которые нападают на других женщин, и их нужно опасаться. Эта информация привела ее в библиотеку, где она пыталась найти хоть что-то в Большой советской энциклопедии, но безуспешно. Статья Серейского «Гомосексуализм» была вырезана. Это известный феномен: из энциклопедий вырезались статьи про врагов народа, но не только. Примерно в то же время у нее появились первые контакты с женщинами: она рассказывала, как ее муж зашел в комнату, когда она была со своей подругой — они обнимались и целовались. В общем, муж зашел, посмотрел на это, сказал: «Ну упились» — и ушел. Никакого скандала, ни требования о разводе, ни обвинений в измене — ничего подобного. Она рассказывала об этом со смехом и горечью одновременно.
Горячие точки: самые странные и пугающие секс-ритуалы со всего света
Меж тем в некоторых культурах по сей день сохранились настолько дикие обычаи, касающиеся интимной сферы жизни человека, что даже редакция Woman.
ru на время лишилась дара речи.
Первое свидание, кино, ресторан и секс — для многих такой расклад вещей является привычным, а вот для представителей некоторых культур — странным. У каждого народа существуют свои традиции, диктующие, как надо добиваться внимания женщины, ухаживать за ней и заниматься любовью.
Для одних этносов интим чуть ли не под запретом, другие начинают половую жизнь едва ли не в детском возрасте, ну а третьим ничего не стоит бросить все и начать удовлетворять себя на глазах у отнюдь не изумленной толпы… Сказать, что мы были удивлены, изучив секс-обычаи некоторых культур, — не сказать ничего. Самые странные и невероятные из них — в нашем материале.
Папуа-Новая Гвинея, племя Самбия
Чтобы стать достойным членом своего племени Самбия, в возрасте семи лет все мальчики покидают семью и следующее десятилетие живут лишь в обществе мужчин. Самбийцы, которые обитают в Папуа-Новой Гвинее, считают, что женщины могут негативно повлиять на взросление и возмужание парней.
Dalios Bastytės viešnagė Papua Naujojoje Gvinėjoje
© Asmeninis archyvas
Чтобы избавиться от “загрязнения”, которое уже присутствует в организме молодых мужчин из-за общения с женщинами, они должны выполнять ряд действий. Мальчики “очищаются”, регулярно вызывают кровотечение из носа, протыкая ноздри деревянной палочкой, и вызывают рвоту, поедая большое количество сахарного тростника. А еще они, скажем так, орально удовлетворяют старших сородичей.
Согласно верованиям, их семя содержит “дух силы”, и, употребляя ее, младшие члены племени становятся истинными воинами.
Когда юноши возвращаются домой и женятся, они продолжают вызывать кровотечение из носа, делая это одновременно с менструальным циклом жены.
Океания, острова Кука Остров
Мангаиа находится в Тихом океане и является самым южным среди островов Кука. Мальчики-аборигены начинают половую жизнь в тринадцать лет сразу после обрезания, потому что секс является важной частью жизни островитян.
Что им там еще делать, скажут многие, однако оцените концепцию и подход!
Как предписывают древние традиции, зрелые женщины лишают девственности подростков, учат их всем тонкостям и премудростям. Социальное положение мужчин в Мангаие зависит от того, сколько раз за ночь они способны получить оргазм. Удовольствие женщины тоже важно — партнер обязан ублажать ее минимум раз в неделю.
Папуа-Новая Гвинея, племя Тробриандер
Представители племени Тробриандер, которое обитает в Папуа-Новой Гвинее, начинают заниматься сексом в очень раннем возрасте: мальчики — в десять лет, а девочки — в шесть!
Женщины этого народа, которые всегда ходят топлес, очень агрессивно настроены по отношению к своим соплеменницам, потому что соперничают за право переспать с как можно большим количеством мужчин. Брак заключается просто — после интима девушка должна переночевать в гостях у парня, а утром вместе с ним позавтракать. После совместного приема пищи влюбленные уже считаются семьей.
Остров Инис Беаг, Ирландия
В то время как во всем мире люди занимаются сексом, чтобы снять напряжение, для жителей ирландского острова Инис Беаг интим, наоборот, становится источником стресса. Обитатели этого удивительного местечка считаются, если так можно выразиться, чуть ли не самыми “закрепощенными” людьми на планете.
© Asmeninio archyvo nuotr.
Эти католики искренне полагают, что секс — зло. Заниматься им нужно, только чтобы зачать ребенка, потому что интим, по их мнению, вреден для здоровья! Под запретом глубокие поцелуи, ласки и даже разговоры обо всех проявлениях любви.
Более того, упоминать всуе (даже с подругами и родственницами) нельзя ни менструацию, ни менопаузу. Занимаются сексом жители острова Инис Беаг, частично избавившись от нижнего белья. Мужчины никогда не видят грудь жены… Интересно, что островитяне всячески пытаются навязать детям страх наготы и отвращение к своему телу. По словам исследователей ирландской культуры, в некоторых семьях даже бьют собак, которые при хозяевах вылизывают свои гениталии, — со временем умные животные учатся делать это в одиночестве.
Камбоджа, племя Креунг
В большинстве стран отцы стараются как можно дольше оберегать своих юных дочерей от общения с противоположным полом. А вот родители в камбоджийском племени Креунг, наоборот, хотят поскорее приобщить наследниц к реалиям взрослой жизни.
© Autoriaus nuotr.
Когда девочка достигает подросткового возраста, семья строит ей “хижину любви”, в которую та имеет полное моральное право приглашать своих ухажеров. Парни сменяют один другого, иногда, правда, повторяясь. Свидания длятся до тех пор, пока юная камбоджийка не встретит того, кто подарит ей самый незабываемый оргазм, — именно за него она и выйдет замуж.
Гаити
Каждое лето гаитяне, верящие в вуду, совершают паломничество к святому водопаду Со-д’О, где они проводят ритуал поклонения местной богине любви. Во время него гаитяне купаются обнаженными, натираются ароматическими травами, а некоторые смельчаки даже встают под мощную струю воды.
Считается, что так происходит очищение тела и разума.
Желающие могут приступить ко второй части обряда — занятию сексом в грязи и… крови убитых животных, которых принесли в жертву вышеупомянутой богине.
Нигер, племя Вудабе
Женскими конкурсами красоты уже давно никого не удивить, а вот среди мужчин такие состязания — редкость. Толк в мужском обаянии знают представители племени Вудабе, обитающего в Нигере. Ежегодно представители этноса устраивают семидневный праздник, на котором представители сильной половины человечества борются за звание “самого-самого”.
© AP/Scanpix
Мужчины наносят на лицо желтую охру, украшают волосы цветными прядями и перьями, а затем танцуют танец togu, пытаясь произвести впечатление на дам, которые сидят в жюри. Кстати, женщины племени Вудабе признаны одними из самых красивых и сексуальных на Черном континенте. Считается, что togu, который исполняют мужчины племени, настолько прекрасен, что даже замужние африканки могут положить глаз на одного из танцоров.
Если женщине понравился какой-то красавчик, она без зазрения совести сбегает с ним, бросая мужа. Племя нисколько не возражает, потому что представительницам Вудабе можно не только изменять, но даже иметь несколько мужей сразу.
Непал, Гималаи
В Непале живут племена, в которых практикуется полиандрия, то есть многомужество. Правда, не стоит думать, что все дело в сексуальной раскрепощенности местных дам. Причины полиандрии в Гималаях сугубо экономические, ведь жизнь на высокогорье — не сахар. Как можно догадаться, в таких буднях нет ни капли романтики.
© Saulius Venskus
Многомужество — удел бедных семей, которые не хотят становиться еще беднее из-за раздела земли между сыновьями. По этой простой причине все братья берут в жены одну женщину. В таких кланах существует четкое распределение обязанностей: кто из братьев занимается посадкой растений, прополкой, а кто ухаживает за скотом. Женщины также завалены работой. Разумеется, каждую ночь с женщиной спят разные мужья, однако секс — это чистая физиология.
Количество сексуальных контактов в таких семьях для женщины больше, чем в традиционных, однако это, как нетрудно догадаться, далеко не полноценные половые отношения.
Индонезия
Семь раз в год индонезийцы собираются у подножия Явы для того, чтобы… открыто изменить своему партнеру. Название праздника “Пон” дословно переводится как “ночь измен”. Участники события останавливаются в своеобразном лагере и проводят ночь, занимаясь сексом с незнакомым ранее человеком.
Šokis
Бытует поверье, что если поучаствовать в такой вакханалии все семь раз в год, то следующие двенадцать месяцев принесут счастье, богатство, удачу и другие блага. В празднике могут принимать участие свободные, так и семейные люди, причем для вторых в эту ночь интим с посторонним изменой не считается (даже несмотря на то, что это происходит раз в тридцать пять дней!).
Большинство людей, соблюдающих традицию, являются владельцами малого бизнеса. Они надеются, что если проведут этот ритуал, их дело пойдет в гору и принесет хорошую прибыль.
Индия, народность Мурья
Народ Мурья живет глубоко в лесах региона Чхаттисгарх в Центральной Индии. Согласно правилам, пару подросшему ребенку выбирают родители, однако они же настаивают на том, что перед семейной жизнью надо как следует “нагуляться”. Дело в том, что незапланированная влюбленность может помешать выгодному браку. Если же молодой мурья переспит с большим количеством партнеров до “взрослой жизни”, то его сексуальное любопытство будет удовлетворено и впоследствии вероятность супружеской измены уменьшится.
Более того, зрелые мурья строят для своих детей специальные хижины под названием “гхотупы” — это общие спальни, куда молодые люди каждый вечер уходят заниматься любовью. При этом нежелательно предаваться страсти с одним и тем же человеком более трех раз. До рассвета все обязательно должны вернуться в родительский дом.
Этого разнузданным молодым мурья недостаточно, и ежегодно они устраивают праздник, на котором танцуют, поют и, конечно же, предаются плотским утехам.
Девушки пьют специальный напиток-контрацептив из трав, но если он не сработал и кто-то из них забеременел, не беда. Деревня поможет воспитать ребенка, потому что имя отца, как вы понимаете, будет неизвестно.
Древний Египет
Мало кто знает, но в Древнем Египте мужчины любили… мастурбировать публично. При этом эякулировали они в реку Нил. Древние египтяне верили, что изначально мир представлял собой хаос, из которого было сформировано яйцо. Из этого яйца возник бог Атум, первым делом после появления на свет занявшийся самоудовлетворением. Из его семени родились боги, которые помогли ему создать Вселенную и властвовать над ней. Именно чтобы почтить память божества, жители Древнего Египта ежегодно инсценировали акт творения мира — вытворяя все вышеописанное на берегах Нила. Мужчины верили, что таким образом они подпитывают живительную силу реки, которая обеспечит им хороший урожай на следующий год.
|
Особенность исторического развития средневекового города создавалась не экономической противоположностью городского и негородского населения и формами их жизненного уклада. Решающим было положение города внутри политических и сословных союзов Средневековья. В этом отношении типичный средневековый город очень отличается от античного; но и сам он делится на два, переходящих друг в друга, но в своих наиболее чистых выражениях очень различных типа: один из них, южноевропейский, в частности итальянский и южнофранцузский, во многом отличаясь от античного полиса, всё же более близок ему, чем другой, преимущественно северофранцузский, немецкий и английский, который при всех различиях в этом отношении однороден. Нам необходимо ещё раз обратиться к сравнению средневекового города с античным и с другими типами городов вообще, чтобы обозреть в общей связи причины их различия. Патрициат южноевропейских городов имел бурги и земельные владения за пределами города, как, например, в античное время Мильтиад, о чём мы уже несколько раз упоминали. Очень резка разница между положением низшего сословного слоя в античном и в средневековом городе. Главной опасностью экономической дифференциации в античном городе, которую старались разными средствами предотвратить все партии, было возникновение класса полноправных граждан, потомков полноправных фамилий, которые, оказавшись разоренными, в долгах, без состояния, неспособными приобрести необходимое для военной службы вооружение, надеялись, что в результате переворота или установления тирании произойдёт передел земель, прощение долгов, или обеспечение из государственных фондов в виде раздачи хлеба, бесплатного посещения празднеств, зрелищ и цирковой борьбы, или просто предоставление государственных средств для участия в празднествах. Типом деклассированного был civis proletarius, «потомок» полноправного гражданина. В позднее время имущим слоям противостояли погрязшие в долгах потомки знати, как, например, Катилина, которые становились во главе радикальной революционной партии. Специфически нуждающимся в Средние века был бедный ремесленник, то есть безработный в области своего ремесла; специфически античным пролетарием был политически деклассированный вследствие потери земель прежний землевладелец. И в Античности существовала проблема безработицы ремесленников. Главным средством против неё было строительство больших государственных сооружений, как это делал Перикл. Уже то, что большое число рабов занималось ремеслом, затрудняло решение этой проблемы. Конечно, и в Средние века в ряде средиземноморских городов были рабы. С одной стороны, в городах даже до конца Средних веков сохранялась работорговля. В типичных же средневековых городах Запада рабский труд всё больше терял своё экономическое значение и наконец вообще утратил его. Могущественные цехи нигде не допустили бы возникновения слоя ремесленников из рабов, платящих подушную подать господину, в качестве конкурентов свободных ремесленников. Обратное было в Античности. Там увеличение имущества означало увеличение числа рабов. Каждая война означала множество рабов в виде военной добычи и переполнение рынков рабов. Часть рабов служила владельцу для личных услуг. В древности наличие рабов было необходимым требованием, чтобы вести образ жизни полноправного гражданина. Гоплит так же не мог обходиться во времена беспрерывных войн без рабов в качестве рабочей силы, как средневековый рыцарь без крестьян. Это сосуществование рабского и свободного труда исключило в Античности возможность возникновения цехов. В ранний период существования полиса предположительно, хотя и не доказуемо, намечались подступы к образованию ремесленных союзов. Но, по-видимому, в виде важных в военном отношении объединений ремесленников, таких, как centuria fabrum 107 в Риме и «демиурги» в Афинах времён сословной борьбы. Однако именно при демократии эти ростки политической организации бесследно исчезли, и при тогдашней социальной структуре ремесла — иначе быть и не могло. Мелкий горожанин Античности мог входить вместе с рабами в общину мистов (как это было в Греции) или в collegium (впоследствии в Риме), но не в союз, который, как средневековый цех притязал бы на политические права. В Средние века popolo был, в отличие от знатных родов, организован в цехи. Такая основа городского устройства не имеет аналогов в истории, и уже это одно свидетельствует об исключительности именно демократического полиса древности, что следует особенно подчеркнуть. На Западе деление ремесленников по профессиям встречается вновь в виде позднеримских и средневековых officia и artificia господских ремесленников. Позже, при переходе от Античности к Средневековью, встречаются объединения городских ремесленников, производящих товары на рынок, но лично зависимых от господина и платящих ему оброк; они служили, насколько можно судить, лишь для взимания оброков, но, быть может, первоначально были образованными господином литургическими союзами 109. Наряду с ними были другие, вероятно столь же древние, впоследствии исчезнувшие союзы свободных ремесленников, стремившиеся к монополии и игравшие решающую роль в борьбе граждан с родовой знатью. В период же классической античной демократии нет и следа этого. Литургические цехи, которые, быть может, существовали в ранний период развития городов, хотя несомненных указаний на это нет нигде, кроме данных о военных союзах и союзах для проведения голосования в Риме, вновь обнаруживаются в литургическом государстве поздней античной империи. Свободные цехи или близкие им объединения впервые создаются, насколько до сих пор известно, именно в то время, когда политическая роль античного полиса пришла к концу. Политические цели и средства античной демократии были диаметрально противоположны целям и средствам средневекового бюргерства. Это находило своё выражение в неоднократно уже упоминавшемся различии в делении городского населения. Фактически и достаточно длительно это имело место только в Риме. В Афинах принадлежность к демам была постоянной и наследственной, так же как принадлежность к фратрии и роду, и не зависела от места жительства, владения землёй и профессии. Так, фамилия пэана, например, Демосфена, веками принадлежала в правовом отношении этому дему, им привлекалась к несению налогов и избиралась на должности, совершенно независимо от того, была ли она ещё связана с ним местожительством или владением землёй. Это приводило, конечно, к тому, что через несколько поколений в ходе притока переселенцев в Афины демы утратили характер локальных крестьянских союзов. Теперь горожане всевозможных ремесленных профессий считались членами сельских демов. Следовательно, демы стали, в сущности, подобно филам, чисто личными подразделениями городского населения. Это привело к тому, что в Афинах граждане, живущие на территории народного собрания, не только пользовались большим влиянием, но и составляли по мере роста города большинство в формально числившихся сельскими демах. Таким образом, после победы плебеев в комициях Рима господствовали крупные и мелкие сельские землевладельцы, получавшие ренту. Политика Перикла в области государственного строительства справедливо рассматривалась и как средство предоставить занятие ремесленникам. Так как строительство оплачивалось из дани союзников, они и служили источником заработков ремесленников, но, как можно установить из надписей об участии в работах метеков и рабов, не только заработков ремесленников, обладавших полноправным гражданством. Подлинным «заработком безработных» из низших слоёв населения были во время Перикла матросская служба и военная добыча, прежде всего в морских сражениях. Поэтому именно демос и был так склонен к войне. Эти деклассированные граждане не имели никакого экономического положения, им нечего было терять. Если политика античного города преследовала в первую очередь интересы городских потребителей, то это, несомненно, относится и к средневековому городу. Однако меры, принимавшиеся в Античности, были значительно более решительными, вероятно, потому, что казалось невозможным предоставить снабжение зерном таких городов, как Афины и Рим, одной только частной торговле. Между тем и в Античности иногда поощрялся экспорт особо важных товаров. Однако отнюдь не преимущественно ремесленного производства. Политика античных городов никогда не исходила из интересов производителей. Решающими для политики старых приморских городов были интересы городских патрициев, землевладельцев и всадников, занимавшихся морской торговлей и пиратством, которые служили источником их богатства; затем, в» период ранней демократии, интересы живших в сельских местностях землевладельцев, способных нести службу в войске гоплитов — этот слой горожан встречается только в средиземноморских городах Античности; и наконец, интересы владельцев капиталов и рабов, с одной стороны, и слоя мелких горожан — с другой; обе эти группы — крупные и малые предприниматели, получатели рент, воины и матросы — были заинтересованы, хотя и различным образом, в удовлетворении потребностей государства и в добыче. Политика средневековых городских демократий была принципиально иной. Причины этого различия коренились в самом основании города и проявлялись уже на этой стадии. Они определялись географическими, военными и культурно-историческими условиями. Средиземноморские города античности не возникали при наличии значительной военной власти вне города обладавшей — что особенно важно, — высоким техническим уровнем. Они сами создавали военную технику высокого уровня, сначала в городах в виде аристократическо-родовой фаланги, затем — и прежде всего — в виде дисциплинированного войска гоплитов. Там, где в Средние века существовали сходные в военном отношении условия, как, например, в южноевропейских приморских городах раннего Средневековья и в аристократических городских республиках Италии, развитие во многом напоминает ситуацию в античных городах. В южноевропейском городе-государстве раннего Средневековья аристократическое членение обусловливалось уже самим характером военной техники. Конституирование «города» обусловливалось не политическим или военным интересом союза землевладельцев, а экономическими мотивами основателя, рассчитывавшего на получение пошлин, налогов и других торговых доходов. Город был для него прежде всего хозяйственным, а не военным предприятием, а если последнее и имело некоторое значение, то оно было во всяком случае второстепенным. Таким образом, исторический промежуточный период автономии в развитии средневековых городов был обусловлен совершенно иными причинами, чем в городах Античности. Типичный античный город, его доминирующие слои, его капитализм, интересы его демократии, всё это — и чем больше выступает его античный характер, тем больше — ориентировано прежде всего на политику и войну. Падение знатных родов и переход к демократии были следствием изменения военной техники. Борьба со знатью, оттеснение её в военном и затем в политическом отношении велись самоэкипирующимся дисциплинированным войском гоплитов. Его успехи были различны, иногда они, как, например, в Спарте, вели к полному уничтожению знати, иногда, как в Риме, к формальному уничтожению сословных ограничений, к рациональному, легкодоступному судопроизводству, к правовой защите личности, к устранению жёстких правовых норм для должников при фактической неизменности положения знати, принимавшего иную форму. Иногда же борьба завершалась, как в Афинах во времена Клисфена, включением знати в демы и тимократическим Подобные чисто военно обусловленные перипетии не были известны средневековому городу. Победа popolo была основана в первую очередь на экономических причинах. И типичный средневековый город, бюргерский промышленный континентальный город, был вообще ориентирован в первую очередь на экономику. Тем самым мы подошли к важному вопросу — к сравнению сословных отношений в городах древности и Средневековья. В античном полисе были помимо рабов сословные слои, известные Средневековью либо только в ранний период или вообще неизвестные, либо известные только вне городов. К ним относятся:
Три первые группы относятся к периоду демократии гоплитов и позже теряют своё значение. Напротив, вольноотпущенники играют именно в поздний период значительную роль.
Поясним несколько особое положение вольноотпущенников, этого в известном смысле наиболее современного, близкого «буржуазии» слоя Античности. Они нигде не получили доступа ни к должностям, ни к жречеству, ни полного connubium 115, ни участия в военных маневрах (gymnasion) — хотя в случае необходимости их и призывали в армию, — ни в судопроизводстве; в Риме они не могли войти в состав всадников, и почти повсюду их положение в судебном процессе было менее благоприятным, чем положение свободных. Их особое правовое положение означало для них в экономическом отношении не только то, что они были лишены предоставляемых государством и других политически обусловленных гражданских преимуществ, но и невозможность обладания земельной собственностью, а тем самым и правом на ипотеку. Таким образом, земельная рента и при демократии, что характерно, оставалась особой монополией полноправных граждан. В Риме, где вольноотпущенники были гражданами второго сорта, исключение их из сословия всадников означало, что для них были закрыты по крайней мере в качестве собственных предприятий) откупы налогов и крупные дела по поставкам государству, монополизированные всадниками, которым они противостояли как своего рода плебейская буржуазия, практически же это означало, что данный слой оказался исключённым из сферы античного политически ориентированного капитализма и вынужден был вступить на стезю получения доходов, сравнительно близкого современному. И действительно, вольноотпущенники, резко отличаясь от типичного демоса, состоящего из полноправных граждан греческих городов, монополизировавшего политически обусловленные ренты — государственные, ипотечные, земельные, а также поденные выплаты, — являются наиболее важными представителями тех форм дохода, которые ближе всего современным, и соответствуют нашему среднему сословию мелких капиталистов, достигающих тем не менее значительного богатства. В Средние века вольноотпущенники как особое сословие известны только в ранний период до основания городов. Внутри городов полное или частичное право господина на наследство зависимого стало уже в первый период развития городов ограничиваться принципом «городской воздух делает свободным», а также императорскими привилегиями, запрещавшими притязания на наследство горожан, а со времени господства цехов это право вообще было уничтожено. Если в Античности цеховая организация, в которую входили бы ремесленники из полноправных граждан, из среды вольноотпущенников и из рабов, совершенно немыслима как политическая основа города, представляющего собой военный союз, средневековый цеховый строй исходил из полного игнорирования внегородских сословных различий. Резюмируя, можно сказать, что античный полис был со времени создания дисциплинированного войска гоплитов цехом воинов. Каждый город, который хотел вести активную политику, должен был в большей или меньшей степени следовать примеру жителей Спарты и создавать из граждан обученные отряды гоплитов. Аргос и Фивы также создали в период своей экспансии контингенты виртуозов военного дела, в Фивах они были ещё усилены личными узами товарищества. Города, не имевшие подобных отрядов и ограничивавшиеся гоплитами из горожан, как Афины и большинство других городов, были вынуждены довольствоваться обороной. После падения знатных родов гоплиты городов стали доминирующим классом полноправных граждан. Аналогии им нет ни в Средние века, ни где-либо ещё. И греческие города неспартанского типа также носили в той или иной степени характер постоянного военного лагеря. В первый период господства гоплитов в полисе города, в отличие от большой свободы передвижения во времена Гесиода, ограничивают связь с внешним миром и затрудняют отчуждение предоставленных за участие в военных действиях наделов. Гражданин был прежде всего солдатом. В каждом городе, как указывает Павсаний, наряду с источником воды, рынком, общественными зданиями и театром был гимнасий. Он не мог отсутствовать. Большую часть времени гражданин проводит на рынке и в гимнасий. Он участвовал в экклесии, суде присяжных, поочерёдно в совете и в качестве должностного лица, и прежде всего в походах, десятилетиями из года в год; последнее было в Афинах именно в классическое время столь интенсивным, как ни в одной дифференцированной культуре до и после этого времени. На каждое достаточно значительное состояние демократический полис накладывал свою руку. В этом отношении средневековое бюргерство уже в первый период развития вело себя по-иному. Сходные с Античностью явления обнаруживаются в Средние века в приморских городах, в Венеции и прежде всего в Генуе, богатство которой было связано с её заморским колониальным господством. Но главным здесь были плантации или поместья, с одной стороны, торговые привилегии и поселения предпринимателей — с другой, а не клерухии, военная добыча и подачки из военной дани массе жителей города, как это было в древности. Средневековый промышленный континентальный город полностью отличается от античного города. Правда, после победы popolo предприниматели высших цехов были настроены очень воинственно. Античный полис создал четыре великих типа власти: сицилийское государство Дионисия, аттический союз, карфагенское и римско-италийское государства. Отношения между военачальниками, войска которых были привержены им лично и связывали получение добычи с их успехами и судьбами, и патрицианскими домами города не могли не быть напряжёнными — такая напряжённость всегда, вплоть до Валленштейна 117, существовала между полководцем, собравшим наёмное войско, и теми, кому он служил. Это никогда не ослабевающее недоверие настолько препятствовало успешному проведению военных операций, что тактическое преимущество профессионального наёмного войска по сравнению с ополчением италийских городов утратило своё значение, как только во главе ополчения были поставлены назначенные на длительный срок полководцы, а военные качества командиров и солдат достигли уровня наёмных войск. В Риме в значительно большей степени, чем в любом античном полисе, господство сохраняли, вновь захватив его после временного поражения, знатные роды ярко выраженного феодального типа. Это отразилось и на характере римских институтов. Победа плебса не привела к делению на демы, как в Элладе, а формально выразилась в господстве входивших в трибы крестьян, фактически же привела к господству живущих в городах сельских, крупных землевладельцев, получавших ренты, которые только в качестве сословия участвовали в политической жизни города. Однако в положении клиентов оказывались не только отдельные люди. Демократия не смогла сломить эту основанную на различных отношениях клиентелы власть должностной знати. В Риме даже не возникала мысль о включении знатных родов в демы и о превращении таких союзов в образования, конституирующие политический союз, чтобы парализовать таким образом господство родов, как это было сделано в Аттике. Не предпринималась и попытка создать по жеребьевке собрание демоса в качестве института управления и конституировать судебный орган, состоящий из свободно определённых по жеребьевке присяжных, как это было совершено в Аттике после уничтожения ареопага. Патримониальная структура доминирующего слоя проявлялась и в ведении дел. Сначала аппарат управления назначался повсюду самими должностными лицами. В мирное время они позже были в значительной степени лишены права назначать подчинённых чиновников; полководцу же, несомненно, помогали в выполнении его функций клиенты и вольноотпущенники, а также сопровождавшие его личные друзья и политические сторонники, ибо в походах передача должностей доверенным лицам была в значительной степени разрешена. В первое время военной монархии и принцепс, несмотря на последующее ограничение его власти, правил в значительной мере с помощью своих вольноотпущенников; этот слой общества именно в правление обладавшего большим числом клиентов рода Клавдиев достиг апогея своей силы, и император из этого рода мог угрожать Сенату даже формально передать все управление тем, кто лично от него зависит. Характерны были и различия во внешнем образе жизни. В Элладе во времена колесничных боёв знатные люди проводили время в местах для гимнастических упражнений. Источником главных черт эллинского воспитания был агон, продукт индивидуальной борьбы и прославления воинского героизма. В противоположность средневековым турнирам главное различие, хотя колесницы и лошади стояли на первом плане, с самого начала заключалось в том, что определённые официальные празднества происходили всегда только в форме агона. |
5. Античная и средневековая демократия — Гуманитарный портал
Владения и бурги рода Гримальди далеко распространялись по побережью Прованса. Но чем дальше на север, тем реже встречаются такие владения, а в типичном городе Центральной и Северной Европы более позднего времени они вообще отсутствуют. С другой стороны, демос, который, подобно аттическому, требовал бы, опираясь на чисто политическую силу, предоставления различных выдач и части доходов, средневековому, городу неизвестен, хотя в городских общинах Средневековья и даже Нового времени существовало прямое распределение экономических поступлений с общего имущества, напоминающее распределение между афинскими гражданами дохода с соляных копей.
Такие слои населения существовали и в Средние века. Они встречались и в Новое время в южно-американских штатах, где неимущее «бедное белое ничтожество» (poor white trash) противостояло рабовладельческой плутократии. В Средние века деклассированные вследствие неуплаты долгов слои знати, например в Венеции, были предметом таких же опасений, как в Риме во времена Катилины. Но в целом это обстоятельство не играло существенной роли в средневековых городах. Особенно в городах демократических. Во всяком случае, оно не служило типичной отправной точкой классовой борьбы, как это, несомненно, было в Античности. Ибо в ранний период Античности классовая борьба происходила между жившими в городах знатными родами, кредиторами, с одной стороны, и крестьянами, должниками, лишёнными собственности и обращёнными в рабство, — с другой.
Интересы непривилегированных слоёв античного полиса были главным образом интересами должников, а также потребителей. В хозяйственной политике античных городов всё более исчезают те интересы, которые составили в Средние века основу демократической политики города, а именно интересы промышленной политики. Цеховая «продовольственная политика» городского хозяйства, которая в ранний период подъёма демократии осуществлялась и в Античности, в ходе дальнейшего развития все более ослабевала, во всяком случае в её производительном аспекте. Развитой демократии греческих городов, как и достигшей полного господства римской аристократии близки, поскольку речь идёт о городском населении, наряду с торговыми интересами почти только интересы потребительские. Общий для античной и средневековой политики, а также политики меркантилизма запрет на вывоз зерна оказался в Античности недостаточным. В центре хозяйственной политики стояла забота государства о подвозе зерна. Доставка зерна от дружественных правителей служила в Афинах главным поводом для пересмотра гражданских списков, чтобы исключить из них неправомочных.
А неурожаи в поставляющих зерно областях Понта заставили Афины потребовать дани от союзников, из чего явствует, насколько цена на хлеб определяла жизнеспособность города. Закупка зерна полисом совершалась и в Элладе. Но громадного масштаба требование от провинций налогов в виде зерна для раздачи хлеба жителям города достигло в поздний период Римской республики.
С другой — город прямо противоположного континентального типа, такой, как Москва до отмены крепостного права, носил характер большого восточного города, например времени Диоклетиана, ибо там проживались ренты тех, кто владел землёй и людьми, и доходы от должностей.
Кто совсем не имел рабов, считался пролетарием (в античном понимании). В домах римской знати масса рабов использовалась для личных услуг; они выполняли в большом хозяйстве разнообразные функции и своей производительной деятельностью удовлетворяли значительную часть потребностей внутри ойкоса. Пища и одежда рабов главным образом покупалась. В экономике Афин нормой было денежное хозяйство, достигшее полного господства впоследствии на эллинистическом Востоке. О Перикле говорили, что, желая приобрести популярность среди ремесленников, он старался удовлетворять свои потребности, совершая покупки на рынке, а не производя необходимое в своём хозяйстве. Вместе с тем значительная часть городской ремесленной продукции находилась в руках самостоятельно занимавшихся предпринимательством рабов. Об эргастериях речь уже шла выше, наряду с ними работали отдельные несвободные ремесленники и мелкие торговцы. Очевидно, что совместный труд рабов и свободных граждан, как это происходило в смешанных группах при постройке Эрехтейона, социально влиял на их положение и что конкуренция рабов должна была ощущаться и экономически.
Однако наибольшее распространение использования рабов относится в Греции именно к расцвету демократии.
В классический период Античности именно при господстве демоса (в отличие от существования зачатков в более ранний период) отсутствуют какие бы то ни было следы цехов. «Демократический» город делится не на цехи, а на demoi или трибы, следовательно, на территориальные и (формально) преимущественно сельские округа. Таков его характер. Этого совершенно нет в Средние века. Деление городской территории на кварталы существовало, конечно, как в древности и Средние века, так и в городах Востока и Восточной Азии. Однако в средневековых городах и городах других эпох политическая организация никогда не была основана на локальных объединениях и на распространении её на всю входящую в политический округ города сельскую местность таким образом, что формально деревня становилась подразделением города. Деление — на демы (в основном) совпадало с (историческими или ad hoc — для данного случая — созданными) границами деревень. Демы имели альменды и собственные местные власти.
Ремесленные союзы как конститутивная часть города встречаются только в ранний период античной истории и лишь наряду с другими сословными корпорациями. Эти союзы играли определённую роль при выборах, таковыми в Риме были центурия fabri наряду с центурией всадников (equites), старого разделённого на классы войска, и, возможно, но не достоверно, демиурги времён досолоновского сословного компромисса в Афинах. Они могли восходить либо к свободным объединениям — как, без сомнения, отражённое в политическом устройстве очень ста рое collegium mercatorum с богом данной профессии Меркурием в Риме, — либо источником их могли быть союзы, образованные как литургические единицы для военных целей, ведь античный город покрывал свои потребности налогами с горожан. Обнаруживаются отдельные, напоминающие гильдии союзы. Так, Haпример, культовый союз танцовщиков Аполлона в Милете с его совершенно официально документированным по главе союза эпонимией года 
Примечания»>108) доминирующим положением в городе (в деталях неизвестным) больше всего напоминает гильдии средневекового севера, с одной стороны, и, цехи магических танцовщиков американских племён и магов (брахманов) в Индии, левитов в Израиле — с другой. Его не следует представлять себе как союз профессиональных, впадающих в экстаз магов пришлого племени. В историческое время он представляет собой, пожалуй, клуб знатных родов, участвующих в процессиях во славу Аполлона, следовательно, стоит ближе всего к «цеху богатых» в Кёльне, только с типичной для древности, в отличие от Средних веков, идентификацией культовой общины с доминирующим цехом горожан. Если, с другой стороны, в период поздней Античности в Лидии обнаруживаются коллегии ремесленников с наследственными старейшинами, заменявшие здесь, по-видимому, филы, то они, несомненно, происходят от ремесленников из старых пришлых племён и представляют собой прямо противоположное западному развитию явление, напоминающее ход развития в Индии.
Несмотря на то что именно в период классической демократии свободные объединения охватывали всевозможные области, они, насколько нам известно, нигде не имели характер цехов и не стремились его иметь. Поэтому они для нашего исследования значения не имеют. Если бы они хотели обрести экономический характер цехов, то, поскольку существовало множество несвободных ремесленников, им бы пришлось, как это делалось в средневековом городе, не проводить различия между свободными и несвободными членами их союза. Но тогда пришлось бы отказаться от политического значения, а это повлекло бы за собой существенные неблагоприятные для них последствия экономического характера, о которых вскоре будет сказано. Античная демократия была «цехом» свободных граждан, и это определяло, как мы увидим, все её политическое поведение.
Идея же подавлять несвободных или свободных не полноправных ремесленников из вольноотпущенников или метеков), изгонять их или значительно ограничивать в правах не могла быть принята в демократии как неосуществимая. Попытки такого рода, обнаруживаемые во время сословной борьбы, особенно при господстве законодателей и тиранов, позже, а именно после победы демократии, полностью исчезают. Привлечение рабов частных господ наряду с гражданами и метеками к государственному строительству и государственным поставкам в период абсолютного господства демоса свидетельствует со всей очевидностью как о том, что без них невозможно было обойтись, так и о том, что господа рабов не хотели отказываться от связанной с этим выгоды и обладали достаточной властью, чтобы предотвратить это. В противном случае рабы не привлекались бы к таким работам. Дело в том, что продукции свободных полноправных ремесленников не хватало для осуществления важных государственных задач. В этом проявляется коренное различие в структуре развитого античного города и города средневекового при господстве в первом случае демоса, во втором — popolo.
В раннедемократическом античном городе, находившемся под властью гоплитов, живущий в городе ремесленник, который не имел надела (клера) и был экономически не способен явиться вооружённым в войско, не играл политической роли. В Средние века ведущими в политической жизни были крупные предприниматели (popolo grasso) и ремесленники капиталистического типа (popolo minuto). Внутри античного полиса эти слои, как показывает общая политическая ситуация, не имели (решающей) власти. Так же как античный капитализм был политически ориентирован на государственные поставки, государственное строительство и вооружение, на государственный кредит (в Риме это было политическим фактором уже в период Пунических войн), на государственную экспансию и добычу в виде рабов, земли, податей и привилегий а промышленной деятельности, на торговлю и поставки в подчинённых городах, так в этом была заинтересована и античная демократия. Крестьяне, пока они составляли ядро войска гоплитов, стремились получить завоеванные земли для поселения.
Мелкие горожане были заинтересованы в прямых и косвенных доходах с подчинённых общин: в государственном строительстве, в деньгах для участия в зрелищных предприятиях, в раздаче зерна и других даров государства из кармана его подданных. Состоящее преимущественно из сельских землевладельцев войско гоплитов при своём господстве в период сословных компромиссов Клисфена, а в Риме в период децемвиров 110, Уже исходя из интересов потребителей, заинтересованных в дешёвом обеспечении, никогда не допустило бы ничего подобного цеховой политике средневековых городов. А более поздний, находившийся под влиянием интересов горожан эллинский суверенный демос, безусловно, не был заинтересован в такой политике, да и не имел возможности её проводить.
Если Средние века знатные роды и не исчезли, а вынуждены были войти в состав, цехов как составная часть бюргерства, то это означало, что они растворились там в среднем сословии, следовательно, формально теряли часть своего влияния. Часто, правда, происходило и обратное: цехи, как, например, лондонские liveries, превращались в плутократические корпорации получателей рент. Однако этот процесс всегда означал усиление власти внутри города непосредственно занятого или заинтересованного в торговле и промышленности городского в современном смысле слоя. Напротив, когда в древности вместо старых личных родовых союзов, фил и фратрий или наряду с ними совершалось деление на демы или трибы и к ним или к их представителям переходила вся политическая власть, то это имело двойственное значение, прежде всего уничтожение влияния родов. Ибо их владения, состоявшие из пожалований и земель, приобретённых за неуплату долгов, были в значительной степени рассеяны и, будучи разбросаны по отдельным демам, нигде не могли служить основой действительного влияния.
Иначе обстояло дело в Риме. Применительно к четырём старым городским трибам сначала действовал, по-видимому, аналогичный принцип. Но более поздние сельские трибы стали включать в свой состав только тех, кто владел землёй и жил на их территории. При передаче земли и приобретении земельного владения в другом месте менялась и принадлежность к трибе. Gens Claudia, например, именем которого называлась триба, позже уже не входил в неё. В результате и здесь, как в Афинах, а из-за громадной территории даже в большей степени, присутствовавшие в комициях, следовательно, жившие в городе члены триб оказывались в более благоприятных условиях. Но, в отличие от Афин, это относилось только к тем, кто имел земельные владения в сельских местностях, причём настолько крупные, что мог позволить себе пребывание в городе, предоставляя обработку своих земель зависимым от них людям, — иными словами, только к получателям рент.
Разница между положением в Афинах и в Риме сохранялась благодаря преобладанию в Риме фамилий крупной земельной знати, а в Афинах — городских демагогов. Римский плебс был не popolo, не объединением торговых и промышленных цехов, а представлял собой преимущественно сословие сельских, способных нести службу в отрядах гоплитов, землевладельцев, среди которых доминирующее политическое влияние имели, как правило, только те, кто жил в городе. Плебеи были первоначально не мелкими крестьянами в современном понимании и тем более не классом крестьян в средневековом понимании. Они составляли в экономическом отношении способный носить оружие слой сельских землевладельцев, в социальном — правда, не джентри (gentry), но и не иомены (yeomanry) и были во время подъёма плебса, в зависимости от размера землевладения и образа жизни, по своему характеру средним слоем общества, следовательно, своего рода. сельским бюргерством. С ростом экспансии Рима росло и влияние живших в городе землевладельцев. Остальное же население города, занимавшееся ремёслами, входило в четыре городские трибы, следовательно, не имело никакого влияния.
Напротив, подлинной предпринимательской политики производителей в качестве решающего фактора на протяжении всего развития античной демократии не существовало.
Меньше всего демократий было среди приморских городов и (относительно) бедных городов внутри страны с политически им подчинёнными большими территориями, где господствовал городской патрициат, получающий Ренты (как Берн). Напротив, промышленные города внутри страны, особенно континентальные города на севере Европы, противостояли в Средние века военной и административной организации королей и их вассалов, живших в разбросанных по всей территории континента рыцарских бургах. На севере и внутри континента большинство городов с момента их основания были связаны концессиями вотчинных и политических сеньоров, входивших в состав феодального союза военных и административных властей.
Характерная для средневековых западных городов автономия различной степени достигалась лишь в том случае, если находившийся вне города господин — это было единственным решающим моментом — ещё не располагал таким аппаратом обученных должностных лиц, который мог бы настолько обеспечить управление городскими делами, чтобы удовлетворить его связанные с экономическим развитием города интересы. Административный и судебный аппарат сеньоров города ещё не располагал в раннее Средневековье ни достаточными знаниями, ни необходимой настойчивостью и профессиональной рациональной объективностью, чтобы руководить делами городских торговцев и предпринимателей, далёкими от требующих всего их внимания собственных занятий и сословных привычек. Интерес же властителя города сводился только к денежным поступлениям. Если жителям города удавалось этот интерес удовлетворить, он обычно воздерживался от вмешательства в их дела, чтобы не ослаблять свою притягательную силу при основании городов и не терпеть поражение в соперничестве с другими феодалами, сокращая этим свои доходы.
Соперничество между феодальными сеньорами, а особенно между центральной властью с могущественными вассалами и иерократической властью церкви шло на пользу городам, тем более что союз с богатыми горожанами обещал ряд преимуществ. Поэтому, чем более единой была организация политического союза, тем меньшего развития достигала политическая автономия городов. Ибо развитие городов вызывало сильные опасения всех феодальных властей, начиная с королей. Только отсутствие бюрократического аппарата управления и нужда в деньгах заставляли французских королей начиная с Филиппа Августа, и английских, начиная с Эдуарда II, опираться на города, подобно тому как немецкие императоры пытались опираться на епископов и на церковное землевладение. После борьбы за инвеституру, в ходе которой немецкие императоры лишились этой опоры, императоры Салической династии также предпринимают немногочисленные попытки поддержать города. Но как только политические и финансовые возможности королевской власти и территориальных патримониальных властей позволили им создать необходимый административный аппарат управления, они стали пытаться уничтожить автономию городов.
Примечания»>111 правлением. До тех пор пока решающим фактором был слой сельских гоплитов, обычно сохраняются авторитарные институты государства знатных родов. Очень различной была и степень милитаризации институтов. Спартанские гоплиты рассматривали всю принадлежащую воинам землю и сидящих на ней несвободных как общее владение и позволяли каждому воину, участвующему в обороне города, притязать на долю земельной ренты. До этого не доходил ни один полис. Широко было распространено сохранившееся отчасти и позже ограничение отчуждения земли, полученной в виде военной добычи, следовательно, унаследованной членами городских цехов, в отличие от ограниченной только притязаниями рода, в остальном свободно отчуждаемой земли. Однако и это ограничение вряд ли существовало повсюду, а позже вообще исчезло. В Спарте накопление земель запрещалось спартиатам, но разрешалось женщинам; это настолько изменило экономическую основу изначально охватывавшего 8000 полноправных граждан воинства, homoioi, что в конце концов лишь несколько сотен были в состоянии получить полное военное обучение и делать взносы в сисситии, от чего зависело полноправное гражданство.
Напротив, в Афинах свобода передвижения в соединении с делением на демы благоприятствовала созданию мелких земельных участков, что соответствовало росту садовой культуры. В Риме же свобода передвижения, существовавшая со времени Двенадцати таблиц, привела к совсем иным результатам, так как при этом было разрушено деревенское устройство. В Греции демократия, связанная с гоплитами, исчезла повсюду, где центр тяжести военного могущества переместился на морские силы (в Афинах окончательно после поражения при Коронее) 112. С той поры пришла в упадок военная выучка, были устранены остатки старых влиятельных институтов, а в политике и в институтах стал господствовать городской демос..jpg)
В Средние века феодальные власти не были прежде всего правителями и знатью города. Они не были, подобно античной знати, заинтересованы в специальной военной технике, которую мог им дать только город как таковой. Средневековые города, за исключением приморских городов с их военным флотом, не были средоточием военной силы. В то время как в Афинах отряды гоплитов и их обучение, следовательно, военные интересы, становились всё больше центром городской организации, большинство городских привилегий в Средние века начинались с того, что военная повинность горожан ограничивалась гарнизонной службой. Средневековые горожане были заинтересованы в доходах посредством мирной торговой и промышленной деятельности, причём низшие слои городского бюргерства в наибольшей степени, о чём свидетельствует противоположность политики popolo minuto политике высших сословий Италии. Политическая ситуация средневекового горожанина превращала его в homo oeconomicus, в Античности же полис времени расцвета сохранял характер высоко развитого технически военного оборонительного союза.
Античный гражданин был homo politicus. В североевропейских городах министериалы и рыцари часто, как мы видели, исключались из состава городского населения. Землевладельцы не рыцарского происхождения в качестве простых подданных города или пассивных сотоварищей по его охране, иногда организованных в цехи садоводов и виноградарей, не имели политического и социального влияния и играли в городе очень незначительную роль, вернее, вообще почти никакой роли не играли. Сельская округа оставалась для средневекового города, как правило, лишь объектом его хозяйственной деятельности и все больше становилась таковым. Типичный средневековый город никогда не переходил к колониальной экспансии.
Вне этих областей они во времена господства гоплитов почти повсюду исчезли. Зависимость возникла вновь в эллинистическую эпоху в западных областях Востока вместе с возникновением там городской организации. Большие территории, где сохранялось племенное устройство, передавались отдельным городам, жители которых составляли эллинский (или эллинизированный) гарнизон, подчинённый правителям. Однако эта, в сущности, чисто политическая зависимость неэллинского сельского населения носит совершенно иной характер, чем патримониальная зависимость раннего времени, и выходит за рамки исследования автономных городов.
Это совершалось различным образом. Обращенные в рабство должники были не крепостными, а свободными землевладельцами, которые были приговорены к пребыванию с семьёй и землёй в длительном рабстве или в частной долговой зависимости, или сами добровольно перешли в это состояние, чтобы избежать наказания. Большей частью их использовали в хозяйстве в качестве арендаторов предоставленной им земли кредитора. Представляемая ими опасность очевидна из того, что закон Двенадцати таблиц предписывает продавать осуждённого должника за пределы страны.
Они составляли орудие его личной и политической, но не экономической власти. Их отношение к господину, регулируемое fides 113, было подвластно не судье, а нравственному кодексу; нарушение fides влекло за собой в Риме сакральные последствия (нарушение fides влекло за собой бесславие). Клиенты появились во время сражений и господства знати; первоначально они сопровождали господина на войне и были обязаны подносить ему дары, поддерживать в случае необходимости, а иногда и выполнять какую-либо работу; господин же предоставлял им земельные наделы и защищал их в суде как своих министериалов. Так их определили бы в Средние века, но они не были его слугами. От более поздних министериалов они отличались своим нерыцарским происхождением и образом жизни, они были маленькими людьми, имевшими небольшие крестьянские земельные наделы, плебеями, обладателями военных ленов. Следовательно, клиент не был владельцем земли, не входил в местные сообщества и поэтому не являлся участником оборонительного союза; он находился под патронатом (в Риме посредством applicatio) какого-либо главы рода (pater) или правителя, от которого он получил вооружение и землю (технический термин в Риме — adtribuere).
Положение клиента было большей частью унаследованным. Таково старое значение клиентелы. И совершенно так же, как в Средние века во времена господства знати возник институт мундиума 114, в Античности сходные условия заставляли мелкое свободное крестьянство массами становиться клиентами знатных лиц, хотя бы для того, чтобы те представляли их в суде. Таков был, вероятно, в Риме источник происхождения более поздних и свободных форм клиентелы. Вначале же, по крайней мере в Риме, клиенты находились в полной зависимости от господина Ещё в 134 году до новой эры. Сципион возглавил в качестве военачальника своих клиентов. В эпоху гражданских войн их заменили колоны (мелкие арендаторы) крупных землевладельцев. В Риме клиент имел право голоса в военном собрании и традиционно (см. Ливий) служил существенной опорой знатных родов. Юридически институт клиентелы, вероятно, уничтожен не был. Однако с установлением техники гоплитов его прежнее военное значение было утрачено, и в более позднее время он служил лишь для выражения социального влияния господина.
Эллинская же демократия полностью уничтожила этот институт. В средневековом городе он существовал только в форме мундиума полноправного бюргера над неполноправным, вступившим под его патронат. С падением господства родов исчезла и защита клиентов в суде.
Авторы аграрных трактатов упоминают об отпуске на волю в виде награды за успехи в ведении хозяйства. Нередко господин отпускал на волю домашнего раба, чтобы, как указывает Штрак, не нести за него, пусть даже ограниченной, судебной ответственности. Но другие категории этого слоя играли не меньшую роль. Так, раб, которому его господин предоставил право самостоятельно заниматься предпринимательской деятельностью за определённые налоги, имел наибольшие возможности накопить деньги для выкупа на волю, как это делали крепостные в России. Очевидно, во всяком случае, что для господина наибольшую роль играли услуги и налоги, к которым обязывался вольноотпущенник. Отношение вольноотпущенника к семье его господина носило чисто патримониальный характер, который исчезал только через несколько поколений. Он был обязан не только выполнять услуги и повинности, часто тяжёлые, но и наследство его, как и несвободных в Средние века, в значительной степени находилось под контролем господина. Долг уважения принуждал вольноотпущенника к послушанию различного рода, что усиливало социальное влияние и даже политическую власть господина.
Следствием этого было то, что при демократии, например в Афинах, вольноотпущенники были полностью лишены прав гражданства и приравнены к метекам. Напротив, в Риме, где доминирующее положение должностной знати никогда не было сломлено, вольноотпущенники входили в число граждан; но по настоянию плебса они могли быть зачислены только в четыре городские трибы: должностная знать уступила, опасаясь, что в противном случае может быть подготовлена почва для тирании. Попыткой такого рода в Риме сочли предложение цензора Аппия Клавдия дать вольноотпущенникам равное с гражданами право голоса, распределив их по всем трибам. Однако это не следует понимать вслед за Эдуардом Мейером как попытку установить «перикловскую» демагогию. Ибо Перикл опирался не на вольноотпущенников, которые были демократией лишены всех гражданских прав, а на заинтересованность полноправных граждан в политической экспансии города. Вольноотпущенники Античности были в своём большинстве слоем мирных людей, занимавшихся предпринимательством, homines oeconomici, которые были значительно ближе, чем какой-либо полноправный гражданин античной демократии, предпринимательскому бюргерству Средних веков и Нового времени.
Вопрос заключался, следовательно, в том, будет ли создан в Риме с помощью вольноотпущенников институт народных капитанов; отклонение попытки Аппия Клавдия означало, что определяющими факторами по-прежнему остаются крестьянское войско и доминирующая над ним должностная аристократия.
Обучение рабов различным формам труда и возможность выкупа служили в Античности главным стимулом к заработку, так же как это было в Новое время в России. Напротив, интересы античного демоса лежали в области военных действий и политики. Экономические интересы вольноотпущенников влекли их к общине культа Августа как защитника мира. Основанное им почётное звание августалов соответствует нашему званию поставщика двора.
Однако в большинстве городов это ограничение скоро перестало действовать и оказалось вообще ненужным с того момента как главной силой стали наёмные войска, а в приморских городах флот. Но и тогда военная служба оставалась решающим фактором для политического господства в городе, а город по-прежнему сохранял характер цеха военных. В Афинах именно радикальная демократия проводила фантастическую, если принять во внимание ограниченное число жителей города, политику экспансии, в орбиту которой попали Египет и Сицилия. Внутри полис был в качестве военного союза абсолютно суверенным и полностью распоряжался отдельным гражданином. Вопреки знаменитому утверждению Перикла в надгробной речи Фукидиду, что в Афинах каждый может жить как хочет, строго карались плохое ведение хозяйства, расточительство унаследованного военного надела (bona patria vitaque римской формулы лишения наследства), нарушение супружеской верности, дурное воспитание сына, дурное обращение с родителями, безбожие, гордыня (hybris) — вообще любое поведение, представляющее опасность для военного и гражданского порядка и способное вызвать гнев богов, угрожающий полису; в Риме это влекло за собой вмешательство цензора.
Следовательно, в принципе о личной свободе в образе жизни не могло быть и речи, а там, где она фактически существовала, как в Афинах, это было следствием меньшей дееспособности гражданской милиции. Экономически, греческий город также полностью распоряжался имуществом граждан: при неуплате долга город ещё в эллинистическое время отдавал в залог кредитору имущество должника и его самого.
Литургическая обязанность триерархии, снаряжение военных судов и назначение их командного состава, иерархия; устройство больших празднеств и представлений, принудительные займы в случае необходимости, аттический институт антидосиса 116 — всё это создавало неустойчивость в образовании состояний граждан. Абсолютно произвольное судопроизводство народных судов (гражданские процессы с участием сотен совершенно незнакомых с правом присяжных) настолько снижало уровень судопроизводства, что удивление вызывает скорее сохранность имущества граждан, чем сильные потрясения при любой политической неудаче. Каждая такая неудача вела к тем более серьёзным последствиям, что рабы, составлявшие одну из наиболее важных частей имущества, при этом разбегались. Вместе с тем для сдачи на откуп своих поставок, для сооружений и налогов демократия нуждалась в капиталистах. В Элладе отсутствовал национальный класс капиталистов, каким в Риме были всадники.
Большинство городов пыталось увеличить конкуренцию, допуская и приглашая заинтересованных лиц извне, но отдельные городские области были слишком малы, чтобы предоставить достаточные шансы на прибыль. Типичными формами вложения капитала были земельная собственность, до некоторой степени рабы, которые платили господину повинности или сдавались в наём в качестве рабочей силы (Никий), затем владение кораблями и участие в торговле. Для доминирующих городов к этому присоединялось помещение капиталов в иноземные ипотеки и владение землёй. Последнее стало возможно только после уничтожения местной землевладельческой монополии подчинённых цехов. Поэтому важной целью господства на море было приобретение государством земель, которые сдавались в аренду афинянам или раздавались аттическим клерухам, и допуск афинян к владению землёй в подчинённых городах. Следовательно, и в период демократии владение землёй и людьми играло в экономическом положении горожан решающую роль. Война, которая могла разрушить все имущественные отношения, была беспрерывной и, в отличие от рыцарского поведения воинов во время борьбы родов, велась с крайней беспощадностью.
Почти за каждой победой следовало массовое убийство пленных, за каждым захватом города — уничтожение или обращение в рабство всего населения. После каждой победы поэтому сразу же увеличивался приток рабов. Такой демос, конечно, не мог способствовать развитию мирного экономического приобретательства и рационального ведения хозяйства.
Решающее значение для них имели устранение препятствующих их деятельности конкурентов, господство над торговыми путями и свобода от пошлин, торговая монополия и складочное право. Конечно, и в средневековом городе происходили сильные преобразования в сословии землевладельцев как в результате военных побед, так и при перемене доминирующих партий. Это прежде всего относится к Италии. Земли побеждённой или враждебной партии могли быть взяты доминирующей партией в аренду у государственного управления или просто куплены, а каждое подчинение чужой общины увеличивало земельный фонд победившего города и тем самым возможность приобретения земли. Однако при всей радикальности этих изменений их невозможно сравнивать с теми огромными преобразованиями, которые следовали ещё в поздний период античных городов за каждым восстанием, каждой войной или за гражданской войной внутри города. Прежде всего главный экономический интерес в экспансии средневекового города составляло не землевладение. Средневековый город в период господства цехов был значительно более, чем любой античный город в эпоху независимых полисов, образованием, ориентированным на доходы посредством рационального ведения хозяйства.
Только после уничтожения городской свободы в эпоху эллинизма и поздней Римской империи положение изменилось вследствие исчезновения шансов на экономическую выгоду для горожан посредством военной политики города. Конечно, и в Средние века были города, где развивалась военная техника, например Флоренция, в армии которой впервые была применена артиллерия. Уже войска ломбардских бюргеров, противостоявших Фридриху I, свидетельствовали о достаточно высоком уровне военной техники. Однако войска рыцарей во всяком случае не уступали отрядам горожан, а иногда, особенно на ровной местности, имели преимущество. Жителям городов внутри страны военная сила могла служить лишь опорой, а не основой их доходов. Ввиду того что города не служили местопребыванием высших военных чинов, доходы горожан были связаны с использованием рациональных средств ведения хозяйства.
Пелопоннесский и беотийский союзы можно оставить без внимания ввиду эфемерности их положения в качестве великих держав. Каждое из этих четырёх образований имело свою основу. Великая держава Дионисия была чисто военной монархией, опирающейся на наёмников и только наряду с ними на войско горожан; в качестве нетипичной она не представляет для нас интереса. Аттический союз был созданием демократии, следовательно, цеха граждан. Это необходимо должно было привести к замкнутой правовой политике граждан и к полному подчинению цехов союзных демократических горожан цеху граждан доминирующего города. Так как размер дани не был твёрдо установлен, а односторонне утверждался в Афинах, хотя и не демосом, но избранной им контрадикторно действующей комиссией, и так как все процессы союзников рассматривались в Афинах, то небольшой цех граждан этого города был неограниченным властителем большого государства, особенно после того, как постройка собственных кораблей и пополнение их людьми заменялись, за немногими исключениями, денежными взносами союзников, и тем самым вся служба во флоте оказалась в руках населения доминирующего города.
Поэтому достаточно было одного серьёзного поражения античного демоса, чтобы с его господством было покончено. Величие города Карфагена, где господствовала плутократия влиятельных родов, которые соединяли в своих руках в типичной для античного города манере торговлю, ведение морских войн и крупное землевладение, представлявшее собой обрабатываемые рабами плантации с применением капиталистических методов, держалось на наёмных войсках. (Чеканить монету город начал только в ходе экспансии.)
Недоверие карфагенской плутократии и спартанских эфоров победоносным военачальникам вполне соответствует поведению демоса Аттики и применению созданного им института остракизма. Опасение же доминирующего слоя, что при образовании военной монархии он разделит участь покорённых народов, парализовало экспансию. Всем античным общинам гоплитов свойственно нежелание, основанное на связанных с экономическими преимуществами монополистических интересах, расширить союз полноправных граждан, раздвинув границы их права и превратив его в единое право государства, состоящего из многочисленных общин. Эта тенденция никогда полностью не исчезала в формах объединения общин на пути разработки внутригородского права граждан. Ибо всё, что давало гражданину его права, основу его престижа и гордости, а также его экономические возможности, было связано с его принадлежностью к военному цеху граждан, а строгая замкнутость культовых обществ служила дополнительной причиной противодействия созданию единого государственного образования.
На то, что все эти моменты не были совершенно непреодолимы, указывает беотийский союз, где наряду с автономией отдельных городов существовали общее для всех граждан право, общие должностные лица, общее, состоящее из представителей всех слоёв населения, принимающее решения собрание, общая денежная система и общее войско. Однако это едва ли не единственный пример такого рода в греческом мире. Пелопоннесский союз был совершенно иным, а все другие союзы имели противоположную направленность. Особые социальные условия заставили проводить в римской общине столь отличную от античного типа политику.
Только они были экономически «пригодны», то есть могли занимать городские должности, а Сенат или представительство крупных чиновников формировали ряды должностной знати. К этому присоединяется чрезвычайно большое значение феодальных или полуфеодальных отношений зависимости. В Риме клиентела как институт, даже постепенно лишившись своего военного характера, играла большую роль до самого последнего времени. Мы видели, что вольноотпущенники в юридическом отношении были очень близки рабам. Цезарь велел казнить одного из своих вольноотпущенников, не встретив никакого сопротивления. Должностная знать Рима всё больше превращалась в такой слой общества, который по величине его земельных владений можно только в слабой степени уподобить тем представителям раннеэллинской межрегиональной знати, называемым «тиранами», одним из которых был Мильтиад. Во время Катона Старшего земельные владения были ещё не столь велики, хотя и значительно превышали, например, наследственные владения Алкивиада или те, которые считает обычными Ксенофонт.
Однако отдельные знатные фамилии уже тогда сосредоточили в своих руках огромные владения и участвовали как прямо в соответствующих их положению, так и косвенно через своих вольноотпущенников и рабов в считавшихся не соответствующим их сословному уровню делах во всём мире. Эллинская знать ни в коей мере не могла сравниться по своему экономическому и социальному уровню со знатными родами Рима периода поздней республики. В растущих владениях римской знати росло число мелких арендаторов (coloni), которые, получая от господина хозяйственный инвентарь, контролируемые им в ведении своего хозяйства, впадали после каждого кризиса во всё большую задолженность фактически наследственно прикреплялись к своей земле, пребывая в полной зависимости от господина, и во время гражданских войн включались вождями партий (так же как клиенты в Нумантинскую войну) 118в войска, увеличивая их численность.
Победоносный полководец брал под свою защиту союзные города и страны, и этот патронат сохранялся в его роде. Так, клиентами рода Клавдиев были Спарта и Пер-гам, иные фамилии имели клиентами другие города, принимали их послов и представляли в Сенате их интересы. Нигде в мире отдельные, формально частные фамилии не обладали таким патронатом. Таким образом, задолго до возникновения монархий частные лица уже обладали властью, которой обычно располагают только монархи.
В Риме контроль над управлением сохранял наиболее близкий ареопагу орган представителей должностной власти — Сенат в качестве постоянной корпорации, противостоящей постоянно меняющимся выборным служащим; даже победившая военная монархия не предприняла попытку оттеснить знатные роды от управления, а только обезоружила их и ограничила управлением умиротворённых провинций.
И так же как во времена господства родовой знати поздней республики, основой экономической власти принцепса было чрезвычайно выросшее, в особенности в правление Нерона, землевладение, например, в таких областях, как Египет, которыми если и не юридически, как иногда утверждалось, то фактически управляли как своими патримониальными владениями. Этот сохранившийся до позднего времени патримониальный и феодальный характер Римской республики с господством знатных родов в управлении искони существовал в своём своеобразии как непрерывно сохраняющаяся традиция, хотя вначале, конечно, сфера этого господства была уже, и служил источником очень важных отличий от эллинства.
С развитием техники гоплитов круг агона только расширился. Всё, чему учились в гимнасии, — метание копья, борьба, кулачный бой и прежде всего состязание в беге — принимало эту форму и становилось, таким образом, «достойным общественного внимания». Ритуальные песнопения в честь богов дополнялись мусическими агонами. И хотя знатные люди блистали в состязании качеством своего имущества — лошадей и колесниц, но формально равными должны были быть признаны и агоны плебеев. Организация агона предусматривала призы, судей, правила состязаний и пронизывала всю жизнь. Наряду с героическими песнопениями агон был наиболее важным национальным связующим звеном эллинства в противоположность варварам. Уже в древнейших произведениях искусства эллины изображены нагими, держащими в руках только оружие. Из Спарты, средоточия высшей военной тренировки, такое изображение эллинов распространилось по всему эллинскому миру, ненужным стал и набедренный пояс. Ни в одном обществе мира институт состязания не получил такого значения; он господствовал во всех интересах: в искусстве и в беседе, примером чего могут служить состязания в платоновских диалогах.
Вплоть до позднего времени византийского господства цирковые партии оставались формой выражения раскола масс и революционных настроений в Константинополе и Александрии. Италийцам институт агона, во всяком случае в виде, принятом в классической Греции, был чужд. В Этрурии городская знать лукумонов господствовала над презираемыми плебеями и развлекалась борьбой оплачиваемых атлетов. В Риме знать также отказывалась от соучастия в состязаниях с массой, отстранялась от неё. Здесь вера в престиж не выносила такого отсутствия дистанции и чувства собственного достоинства, которые проявлялись в этих гимнастических празднествах graeculi, так же как и в культовых танцах и песнопениях, в дионисийской оргиастике или в безумии, abalienatio mentis 119, в состоянии экстаза. В политической жизни Рима играли также меньшую роль речи и общение на агоре и в экклесии, исчезли состязания в гимнасии. Речи стали произноситься позже и только в Сенате и носили совсем иной характер, чем ораторское искусство аттических демагогов.
Политику определяли традиция и опыт старых людей, прежних должностных лиц. Старые, а не молодые люди устанавливали тон общения и проявление чувства собственного достоинства; рациональные соображения, а не воспламененная речами жажда добычи у демоса или эмоциональное возбуждение молодёжи определяли политику. Рим продолжал руководствоваться опытом, вескими соображениями и оставался под феодальной властью знатных родов.Как женщины жили в восточных гаремах, или О чем не рассказывают в романтических фильмах
При слове «гарем» большинству людей приходят в голову красочные картины — изобилие соблазнительных полуодетых женщин, журчащие воды фонтанов, сладкое вино и постоянная нега. В общем, райское удовольствие. Но не забывайте, что времена, когда существовали гаремы, были жестокими, а жизнь женщины — еще тяжелее.
Так что на самом деле султанские гаремы были далеки от этой идеалистической картинки.
В переводе с арабского «гарем» означает «отделенное, запрещенное».
Это место в доме всегда было скрыто от чужих глаз и тщательным образом охранялось слугами. В этой тайной комнате проживали женщины. Главной среди них признавалась либо жена, которая удостоилась чести выйти замуж первой и занимала вместе с суженым высокий титул, либо евнухи.
Нередко в султанских гаремах находилось огромное количество женщин, численность которых могла доходить до нескольких тысяч. Жен и наложниц для султана всегда выбирала его мать — это неукоснительное правило. Оказаться в гареме можно было очень легко — для этого нужно было просто быть красивой юной девственницей. Но даже в гареме не каждой удавалось завязать отношения со своим «мужем» и подарить ему наследника.
Такая высокая конкуренция среди жен позволяла выдвинуться в число первых только самым умным, расчетливым, ловким и хитрым женщинам. Не обладающие подобными дарованиями были обречены на исполнение бытовых обязанностей и обслуживание всего гарема. Своего суженого за всю жизнь они могли так и не увидеть.
В гаремах существовали особые порядки, которые нельзя было нарушать. Так что все было далеко не так романтично, как, например, в популярном сериале «Великолепный век». Повелитель мог увлечься новой девушкой, а тех, которые глаза намозолили, мог казнить. Причем методы расправы поражали своей жестокостью.
Один из вариантов избавиться от надоевшей жены — погрузить ее в кожаный мешок со змеями, туго завязать, привязать к мешку камень и сбросить в море. Легкий способ казни — удушение шелковым шнурком.
Законы в гареме и государстве
Если верить документам, то первые гаремы возникли в Османской империи. Изначально он формировался исключительно из рабынь, а в жены султаны брали только наследниц христианских правителей государств, расположенных по соседству. Однако в период правления Баязида II привычные установки претерпели изменения. С этого времени султан вообще не ограничивал себя брачными узами, а детьми обзаводились от своих рабынь.
Бесспорно, самым главным в гареме был султан, затем в цепочке иерархии находилась его мать, называемая «валиде».
Когда правитель в стране менялся, то его мать обязательно переезжала в роскошные хоромы, а сам процесс переезда сопровождался шикарной процессией. После матери султана главными считались его суженые, которых называли «кадын-эфенди». Дальше шли бесправные рабыни, именуемы «джарийе», которыми часто гарем был просто заполонен.
Кавказские князья желали, чтобы их дочери оказались в османском гареме султана и вышли за него замуж. Укладывая своих дочек спать, заботливые папы напевали малышкам песенки о счастливой судьбе, шикарной сказочной жизни, в которой они окажутся, если им посчастливится стать женами султана.
Будущих рабынь повелители могли покупать, когда малышкам было по пять-семь лет, они их воспитывали и растили до наступления половой зрелости, то есть до возраста 12–14 лет. Родители девочек письменно отказывались от прав на своего ребенка после того, как добровольно продавали султану дочь.
Пока малышка росла, она обучалась не только всем правилам светского общения, но и тому, как доставить мужчине удовольствие.
По достижении подросткового возраста повзрослевшую девушку показывали во дворце. Если при осмотре у рабыни выявлялись дефекты во внешности или на теле, если она так и не научилась этикету и показывала дурное поведение, то считалась негодной для гарема и стоила дешевле других, поэтому ее отцу выплачивалась меньшая сумма, чем та, на которую тот рассчитывал.
Будни рабынь
Счастливицы, которых султан предположительно подумывал взять себе в наложницы, должны были на отлично знать Коран и освоить женские премудрости. И если рабыне все-таки удавалось занять почетное место жены, ее жизнь радикально менялась. Фаворитки султана занимались организацией благотворительных фондов, финансировали постройки мечетей. Они почитали мусульманские традиции. Жены султана были очень умными. Высокий интеллект этих женщин подтвержден уцелевшими до наших времен письмами.
К наложницам отношение было относительно достойным, о них прекрасно заботились, им регулярно дарили подарки.
Ежедневно даже самые простые рабыни получали выплату, размер которой султан устанавливал лично. В дни праздников, будь то день рождения или чья-то свадьба, рабыням выдавались деньги и различные дары. Однако, если рабыня была непослушной, регулярно нарушала установленные порядки и законы, наказание для нее было суровым — жестокое избиение кнутами и палками.
Замужество и нарушение супружеской верности
Через 9 лет проживания в гареме рабыня получала право уйти из него, но при условии, что господин это одобрит. В случае положительного решения султана женщина получала от него бумагу, что она свободный человек. Султан или его мать в этом случае в обязательном порядке покупали ей роскошный дом, дополнительно давали приданое, искали ей мужа.
Ну а до наступления райской жизни особенно страстные наложницы завязывали интимные отношения друг с другом или с евнухами. Кстати, всех евнухов привозили из Африки, поэтому все они были чернокожими.
Делалось это с определенной целью — таким образом не составляло труда вычислить особу, которая прелюбодействовала со слугой.
Ведь при случае беременности на свет появлялись темнокожие младенцы. Но бывало такое крайне редко, ведь зачастую рабы попадали в гарем уже кастрированными, поэтому детей иметь не могли. Между наложницами и евнухами часто завязывались любовные отношения. Доходило даже до того, что вышедшие из гарема женщины уходили от своих новых мужей, сетуя на то, что евнух доставлял им гораздо больше удовольствия.
Роксолана
Вплоть до XVI века в гарем попадали девушки из России, Грузии, Хорватии и Украины. Бязид связал себя брачными узами с византийской принцессой, а Орхан-гази выбрал себе в супруги дочку императора Константина — принцессу Каролину. Но самая знаменитая султанская жена, если верить легендам, была родом из Украины. Звали ее Роксолана, она пробыла в статусе суженой Сулеймана Великолепного целых 40 лет.
Согласно литературным произведениям того времени, настоящее имя Роксоланы — Анастасия. Она была дочкой священника и отличалась красотой. Девушка готовилась к свадьбе, но незадолго до торжества была похищена татарами и отправлена в Стамбул.
Там несостоявшаяся невеста оказалась на мусульманском рынке, где проходила торговля невольниками.
Как только девушка очутилась в стенах дворца, то приняла мусульманство и обучилась турецкому языку. Анастасия оказалась особой хитрой и расчетливой, поэтому путем подкупов, интриг и соблазнения за короткий срок добралась до юного падишаха, который увлекся ею, а потом и женился. Она подарила мужу трех здоровых богатырей, в числе которых оказался будущий султан — Селим Второй.
В современной Турции гаремов больше нет, последний исчез еще в начале ХХ века. На его месте впоследствии открыли музей. Тем не менее среди элиты многоженство практикуется и в наши дни. Юных 12-летних прелестниц против их воли отдают в жены возрастным богачам. В основном так поступают нищие родители, у которых не хватает средств, чтобы прокормить большое количество детей.
В Арабских Эмиратах и в ряде других мусульманских стран многоженство узаконено, но при этом одновременно разрешают иметь не более четырех жен.
Все тот же закон возлагает на мужчину-многоженца обязанность по достойному содержанию своих дам и детей, а вот про уважительное отношение не написано ни слова. Поэтому, несмотря на красивую жизнь, жены содержатся часто в чрезвычайной строгости. В случае развода дети всегда остаются с отцом, а матерям запрещается с ними видеться. Вот такая предстоит расплата за безбедную и роскошную жизнь с влиятельным арабским мужчиной.
Смотрите также:
Дикие нравы и распутство: о чем на самом деле рассказывает «Тысяча и одна ночь»
А вы знали, что у нас есть Instagram и Telegram?
Подписывайтесь, если вы ценитель красивых фото и интересных историй!
женщин в древности | Еженедельник «Классическая мудрость»
Бен Поттер
Представление о том, что женщины в древности были привязаны к дому, очевидно, нелепо… и, как это ни парадоксально, верно.
Другими словами, «идеал», несомненно, в древних Афинах состоит в том, что женщину не следует ни видеть, ни слышать, а должна пронизывать ауру женской невидимости.
Например, Перикл (о котором сообщает Фукидид) обращался к женщинам Афин так:
«Ваша великая слава не в том, чтобы быть ниже того, что создал вас Бог, а величайшая слава женщины — в том, чтобы о ней меньше всего говорили мужчины, независимо от того, хвалят они вас или критикуют».
Однако такая явно непрактичная вещь была лишь роскошью супербогачей. Даже относительно богатые, но «нормальные» женщины вели активный образ жизни на природе.
Действительно, существует множество свидетельств того, что женщины гуляли по улицам Афин: навещали своих родственников, работали, забирали, носили и посещали свадьбы и фестивали. Доказательство того, что такая деятельность была нормальным явлением, получает силу, потому что в отчетах не говорится ничего плохого в этом отношении. Например: «Вы никогда не угадаете, что я видел сегодня делающей женщиной…»! это не часто встречающаяся фраза из анналов древних.
Тем не менее, «идеал» ясно изложен в Софокле Антигона , когда Креонт говорит об Антигоне и Исмене, что «они должны быть женщинами, а не простыми людьми».
Это непрактичное и игнорируемое состояние совершенства, похоже, было в основном для галочки и не имело большого значения. Мы видим прямой аналог в римском мире, где женщин одновременно хвалили за то, что они кормили грудью своих детенышей, но предполагали, что они также нанимали кормилицу.
В то время как аристократическое / королевское уединение прекрасно представляет одну крайность, проституция хорошо показывает другую.
Эта во многом, хотя и не уникальная, женская профессия произвела (или привлекла) особую «мужскую» субкультуру женщин.
По сути, проститутки должны были сливаться с миром мужчин. Гетайраи (проститутки высшего класса) умели читать и писать, декламировать стихи и играть на музыкальных инструментах. В самом деле, они вполне могли быть знакомы с политикой и философией того времени.
Для обычных женщин, не являющихся «мужчинами», эти темы не обсуждались публично.Но преобладающее отношение к формальному женскому образованию не было отношением к подавлению, оно просто считалось ненужным.
Тем не менее, сейчас считается, что женщины в целом были грамотнее, чем предполагалось ранее. Это связано с тем, что работа с различными записками и приказами, приходящими в дом и выходящими из него, вероятно, проходила под опекой матриарха — хотя некоторые утверждают, что фактическое чтение и письмо было бы оставлено домашним рабам.
Тем не менее, не следует преувеличивать «свободу» женщин, поскольку они подчиняются своему опекуну, когда дело касается финансовых операций.Однако неясно, насколько это было связано с формой, а какая на самом деле ограничительным.
Что мы действительно знаем, так это то, что в имперском Риме женщины с тремя детьми были вознаграждены финансовой независимостью. Также представляется, что вдовы могут наследовать и управлять бизнесом своих мужей.
Действительно, эпоха Цезарей была относительно и политически лучшим временем для женщины в древнем мире. Это в основном из-за ослабления полномочий сенаторов и возвышения императоров как (почти) всемогущих существ.
Несмотря на их мысли об обратном, императоры по-прежнему оставались смертными людьми и, как таковые, имели матерей, сестер, дочерей и любовников, которые имели прямой доступ к струнам власти.
Вот почему такие женщины, как Ливия и Агриппина, смогли сыграть такую важную роль в судьбе династии Юлиев-Клавдиев.
Хотя может быть трудно судить о деталях жизни древних женщин, отношение к ним гораздо легче исследовать.
В древности мужчины шизофренически амбивалентно относились к представителям слабого пола.
С одной стороны, считалось, что женщины физически и умственно хуже мужчин, неспособны принимать разумные решения и их легко обмануть. С другой стороны, они считались злобными, коварными, непостоянными, ненадежными, способными на великое зло и нуждающимися в укрощении.
Это открытое противоречие, возможно, берет свое начало в предположениях Гесиода или Платона о том, что женщины были не другим полом, а другой расой.
N.B. Предложение Платона было шутливым, но, возможно, не было воспринято как таковое.
В общем, о женщинах в древнем мире можно сказать, что их постоянно держали в подростковом возрасте; они не имели политических прав, мало или совсем не имели экономической свободы, были ограничены в своем движении, не имели образования и не пользовались доверием.
При этом афинские, римские и даже спартанские женщины (которые в первых двух культурах считались разными, поскольку они открыто занимались физическими упражнениями) были известны и почитаемы за их преданность и, прежде всего, плодородие.
С возрождением интереса к теме древних женщин после 1970-х было выдвинуто много интересных и занимательных идей, некоторые из которых имели квазифеминистские интерпретации.
Один из них принадлежит покойному, великому и радикальному доктору Джону Винклеру, который утверждал, что античные женские праздники использовались в качестве предлога для того, чтобы женщины собирались вместе и подшучивали над сексуальной неадекватностью своих мужей и невпечатляющие… органы.
Между тем доктор Лесли Дин-Джонс выдвинула идею о том, что греческие женщины не только не лишены гражданских прав, но и считают себя ценными предметами, тела которых слишком важны, чтобы бросить их на что-то столь тривиальное, как война!
Робин Осборн из Кембриджского университета предположил, что женщины ценили свою роль в качестве королей в oikos (домашнее хозяйство) и ценили свое собственное значение как почитаемое имущество, без которого общество не могло бы функционировать.
Во многих статьях последнего десятилетия была сделана попытка связать судьбу древней женщины с участью современной мусульманской женщины. Хотя многие сравнения суровы, тезис в пользу этого аргумента не является жизнеспособным.
При этом, пожалуй, самая яркая, но наименее приятная связь между прошлым и настоящим приходит к нам через древние надгробные надписи. Они почти всегда восхваляли мужчину за его доблесть и достижения, но уважали женщину прежде всего за ее внешний вид.
Просматривая сексуализированную банальность современных журналов и телеканалов, мог бы древний в современном мире подумать, что времена действительно так сильно изменились?
Постскриптум: Из информации, представленной выше, необходимо сделать оговорку в отношении прекрасных и очаровательных женщин Этрурии. Однако такое обсуждение требует гораздо большего количества слов, чем было бы допустимо для такой статьи. Возможно, это станет известно позже!
Женщин в Древнем Египте — Всемирная историческая энциклопедия
Одной из центральных ценностей древнеегипетской цивилизации, возможно, центральной ценностью, была маат — концепция гармонии и баланса во всех аспектах жизни.Этот идеал был самой важной обязанностью фараона, который, как посредник между богами и людьми, должен был быть образцом для подражания того, как человек живет уравновешенной жизнью. Египетское искусство, архитектура, религиозные обычаи и даже правительственные учреждения демонстрируют идеальную симметрию баланса, и это также можно увидеть в гендерных ролях на протяжении всей истории древнеегипетской цивилизации.
Египетская королевская женщина
bstorage (Авторское право)
Женщины в Древнем Египте были равны мужчинам во всех областях, кроме профессий.Историки Боб Брайер и Хойт Хоббс отмечают, что женщины были равны мужчинам почти во всех сферах, кроме работы: «Мужчины боролись, управляли правительством и управляли фермой; женщины готовили, шили и управляли домом» (89). Мужчины занимали такие руководящие должности, как король, губернатор, генерал, а мужчина считался главой семьи, но в рамках этого патриархата женщины обладали значительной властью и независимостью. Египтолог Барбара Уоттерсон пишет:В Древнем Египте женщина пользовалась теми же правами по закону, что и мужчина.Ее права de jure [законные права] зависели от ее социального класса, а не от пола. Вся земельная собственность переходила по женской линии, от матери к дочери, возможно, исходя из предположения, что материнство — это на самом деле, а отцовство — предмет общественного мнения.
Женщина имела право управлять своим имуществом и распоряжаться им по своему желанию. Она могла покупать, продавать, быть партнером по юридическим контрактам, быть исполнителем завещаний и свидетелем юридических документов, подавать иск в суд и усыновлять детей от своего имени.Юридически древняя египетская женщина имела capax [компетентная, дееспособная]. Напротив, древнегреческая женщина находилась под присмотром кирио [мужчина-опекун], и многим гречанкам, жившим в Египте в период Птолемеев, наблюдая, как египетские женщины действовали без кирио , поощряли делать это сами. Короче говоря, древняя египетская женщина пользовалась большим социальным положением, чем многие женщины других обществ, как древних, так и современных. (16)
Женщина имела право управлять своим имуществом и распоряжаться им по своему желанию. Она могла покупать, продавать, быть партнером по юридическим контрактам, быть исполнителем завещаний и свидетелем юридических документов, подавать иск в суд и усыновлять детей от своего имени.Юридически древняя египетская женщина имела capax [компетентная, дееспособная]. Напротив, древнегреческая женщина находилась под присмотром кирио [мужчина-опекун], и многим гречанкам, жившим в Египте в период Птолемеев, наблюдая, как египетские женщины действовали без кирио , поощряли делать это сами. Короче говоря, древняя египетская женщина пользовалась большим социальным положением, чем многие женщины других обществ, как древних, так и современных. (16) Уважение к женщинам в Древнем Египте проявляется почти во всех аспектах цивилизации, от религиозных верований до социальных обычаев.Боги были мужчинами и женщинами, и у каждого были свои не менее важные области знаний.
Женщины могли выходить замуж за кого они хотели и разводиться с теми, кто им больше не подходил, могли работать на той работе, которая им нравилась — в определенных пределах — и путешествовать по своей прихоти. Все самые ранние мифы о сотворении мира в большей или меньшей степени подчеркивают ценность женского начала.
Божественное женское начало
В самом популярном мифе о сотворении мира бог Атум освещает первозданный холм посреди бурлящих вод хаоса и приступает к созданию мира.Однако в некоторых версиях этой сказки творение приносит богиня Нейт, и даже там, где Атум является центральным персонажем, первозданные воды олицетворяются как Ну и Наунет, баланс мужского и женского принципов в гармонии, которые объединяются для творческий акт.
После сотворения и начала времен женщины продолжают играть ключевую роль, о чем свидетельствует не менее популярная история об Осирисе и Исиде. Говорят, что эти брат и сестра правили миром (которым был Египет) после его создания и научили людей принципам цивилизации, искусству земледелия и правильному поклонению богам.
Осириса убивает его ревнивый брат Сет, и именно Исида возвращает его к жизни, рождает его ребенка Гора и поднимает его, чтобы он стал царем, и которая вместе со своей сестрой Нефтис и другими богинями, такими как Серкет и Нейт, помогает восстановить равновесие на земле.
Настенная живопись Isis
The Yorck Project Gesellschaft für Bildarchivierung GmbH (GNU FDL)
Богиня Хатор, посланная на землю в качестве разрушителя Сехмет, чтобы наказать людей за их проступки, становится другом и близким товарищем людей после того, как напилась пива и проснулась с более радостным духом.Тененет была богиней пива, которую считали напитком богов, которые давали людям рецепт и следили за успешным пивоварением. Шай была богиней письменного слова и библиотекарей, Тайет — богиней ткачества, Тефнут — богиней влаги. Даже течение года считалось женским, поскольку олицетворялась Ренпет, надрезавшая свою пальмовую ветвь, чтобы отметить ход времени. Богиня Бастет, одна из самых популярных во всем Египте, была защитницей женщин, дома и женских секретов.
Египетская религия почитала и возвышала женское начало, поэтому неудивительно, что женщины были важными членами духовенства и храмовой жизни.
Женщины и религия
Самым важным положением, которое могла занимать женщина, начиная со Среднего царства Египта (2040-1782 гг. До н.э.), была Божья жена Амона. Было много «Божьих жен», связанных с разными божествами, и первоначально, в Среднем царстве, Божья жена Амона была просто одной из многих. Божья жена — это почетное звание, данное женщине (изначально принадлежавшей к любому сословию, но позже принадлежавшей к высшему классу), которая помогала первосвященнику в церемониях и ухаживала за статуей бога.На протяжении всего Нового царства Египта (1570-1069 гг. До н.э.) престиж этого положения рос, пока ко времени Третьего промежуточного периода (1069-525 гг. До н. Египет. В период Нового Царства самой известной из жен Бога была женщина-фараон Хатшепсут (1479–1458 гг. До н.э.), но было много других женщин, занимавших эту должность до и после нее.
История любви?
Подпишитесь на нашу бесплатную еженедельную рассылку новостей по электронной почте!
Портрет царицы Хатшепсут
Роб Купман (CC BY-SA)
Женщины могли быть писцами, а также священниками, обычно в культе с женским божеством.Жрецы Исиды, например, были мужчинами и женщинами, в то время как в культах с мужским божеством обычно были только мужчины-священники (как в случае с Амоном). Высокий престиж жены Бога Амона — еще один пример баланса, наблюдаемого древними египтянами, в котором положение Первосвященника Амона уравновешивалось столь же могущественной женщиной.
Следует отметить, что термин «культ» в описании древнеегипетской религии не имеет того значения, которое он имеет в наши дни.Культ в Древнем Египте был бы эквивалентом секты в современной религии. Также важно признать, что религиозных служб не было в том виде, в каком их можно было бы проводить в настоящее время. Наиболее полно люди взаимодействовали со своими божествами на фестивалях, где женщины регулярно играли важные роли, такие как две девственницы, которые исполняли Плач Исиды и Нефтиду на фестивалях Осириса.
Священники содержали храмы и ухаживали за статуей бога, а люди посещали храм, чтобы просить помощи по различным вопросам, погашать долги, благодарить и искать совета по проблемам, решениям и толкованиям снов.
Сны считались воротами в загробную жизнь, планами, на которых боги и мертвые могли общаться с живыми; Однако они не всегда делали это прямо. Требовались квалифицированные переводчики, чтобы понять символы во сне и их значение. Египтолог Розали Дэвид комментирует это:
В текстах Дейр эль-Медина есть ссылки на «мудрых женщин» и их роль в предсказании будущих событий и их причин. Было высказано предположение, что такие провидцы могли быть постоянным представителем практической религии в Новом Царстве и, возможно, даже раньше.(281)
Эти мудрые женщины умели толковать сны и предсказывать будущее. Единственные сохранившиеся сведения о сновидениях и их толковании исходят от мужчин, Гора Себеннитоса и Птолемея, сына Глаукиуса (оба около 200 г.
до н. Э.), Но надписи и фрагменты указывают на то, что в этих вопросах в первую очередь консультировались с женщинами. Дэвид продолжает: «Некоторые храмы были известны как центры инкубации снов, где проситель мог переночевать в специальном здании и общаться с богами или умершими родственниками, чтобы заглянуть в будущее» (281).Самый известный из них был прикреплен к Храму Хатхор в Дендере, где духовенство состояло в основном из женщин.
Храм Хатхор
Стив Ф-И-Камерон (CC BY-SA)
Профессии женщин
Духовенство Древнего Египта пользовалось большим уважением и комфортной жизнью. История с раннего династического периода в Египте (ок. 3150 — ок. 2613 г. до н. Э.) До позднего периода Древнего Египта (525–332 гг. До н. Э.) Изобилует записями о духовенстве, особенно Амона, накапливающем землю и богатство.Чтобы стать священником, нужно было сначала быть писцом, а для этого требовались годы самоотверженного обучения. Став писцом, женщина могла стать священником, учить или стать врачом.
В Древнем Египте женщины-врачи пользовались большим уважением, а медицинскую школу в Александрии посещали студенты из многих других стран. Греческий врач Агнодисе, которой отказали в медицинском образовании в Афинах из-за ее пола, училась в Египте c. 4 век до н.э., а затем вернулась в свой родной город, переодевшись мужчиной, чтобы практиковать.
Поскольку курс обучения на писца был долгим и трудным, однако немногие люди — мужчины или женщины — выбрали его. Кроме того, писцы обычно происходили из семей писцов, где большое значение придавалось грамотности, и ожидалось, что дети будут следовать за ними по профессии своего отца или матери. Поэтому женщин регулярно нанимали ткачих, пекарей, пивоваров, мастериц сандалий, плетчиков корзин, поваров, официанток или в качестве «хозяйки дома», которая сегодня была бы владелицей поместья.Когда муж женщины умирал или когда они развелись, женщина могла сохранить дом и управлять им, как ей заблагорассудится. Этот аспект гендерного равенства почти поразителен, если сравнить его с правами женщин за последние 200 лет.
Например, вдова, жившая в Америке в начале 19 века н.э., не имела никаких прав на владение домом и должна была зависеть от заступничества родственника-мужчины, чтобы сохранить свой дом после смерти или отъезда мужа. В Древнем Египте женщина могла сама решать, как ей зарабатывать деньги и содержать свое поместье в порядке.Ученый Джеймс К. Томпсон пишет:
Существовало множество способов, с помощью которых «Хозяйка дома» могла пополнить свой доход. У некоторых были небольшие огороды. Многие шили одежду. Один документ показывает, что предприимчивая женщина покупала раба за 400 дебенов. Она заплатила половину одеждой и взяла взаймы отдых от соседей. Вероятно, женщина, как ожидается, сможет выплатить ссуду, сдав раба в аренду. Действительно, у нас есть квитанция, показывающая, что одна женщина получила несколько предметов одежды, быка и шестнадцать коз в качестве оплаты за 27-дневную работу ее рабом.Те, кто не мог собрать деньги самостоятельно, иногда присоединялись к соседям, чтобы купить раба.
Женщины часто входили в такой консорциум. Мы знаем, что женщина может унаследовать и управлять большим богатым имением. Мужчина, владеющий таким поместьем, нанял бы писца-мужчину для управления им, и было бы разумно, чтобы наследница поступила так же. У нас мало свидетельств того, что женщины из элиты имеют оплачиваемую работу, полную или неполную. (3)Особенно талантливые женщины также могли найти работу наложницами.Наложница — это не просто женщина, которую использовали для секса, она должна была быть успешной в музыке, беседе, ткачестве, шитье, моде, культуре, религии и искусстве. Однако это не означает, что их внешний вид не имел значения. Просьба о сорока наложницах от Аменхотепа III (ок. 1386–1353 гг. До н. Э.) К человеку по имени Милкилу, принцу Гезера, проясняет это. Аменхотеп III пишет:
Вот, Я послал тебе Ханю, комиссара лучников, с товарами, чтобы иметь красивых наложниц, т. Е.е. ткачи. Серебро, золото, одежда, все виды драгоценных камней, стулья из черного дерева, а также все хорошее, стоимостью 160 дебенов.
Всего: сорок наложниц — цена каждой наложницы — сорок серебра. Поэтому отправляйте очень красивых наложниц без изъяна. (Льюис, 146)Эти наложницы хранились у фараона как часть его гарема и, в случае Аменхотепа III, в очень хорошем состоянии, поскольку его дворец в Малкате был одним из самых роскошных в истории Египта. Считалось, что царь достоин многих женщин, пока он оставался верным в уходе за своей Великой женой, но для большинства египтян брак был моногамным и пожизненным.
Любовь, секс и брак
Как отмечалось выше Уоттерсоном, женщины считались дееспособными во всех аспектах своей жизни и не нуждались в надзоре, консультациях или одобрении мужчины для того, чтобы проводить какие-либо действия. Эта парадигма применима к браку и сексу, а также к любой другой сфере жизни. Женщины могли выходить замуж за кого угодно, браки не заключались мужчинами в семье, и они могли развестись, когда захотели. Развод не подвергался стигматизации, хотя брак на всю жизнь всегда считался предпочтительным.(6).jpg)
Брайер и Хоббс комментируют это:
Будь то богатый или бедный, любой свободный человек имел право на радость брака. Брак не был религиозным делом в Египте — церемония с участием священника не проводилась — это была просто общественная конвенция, которая требовала соглашения, то есть контракта, заключаемого женихом в семье его будущей жены. Соглашение предусматривало обмен ценными предметами с обеих сторон. Поклонник предлагал сумму, называемую «подарком девственности», когда это было необходимо, чтобы компенсировать невесте то, что она потеряет, что указывает на то, что в древние времена девственность ценилась женщинами-невестами.Подарок, конечно, не действовал при повторных браках, но «подарок невесте» будет сделан и в этом случае. Взамен семья будущей невесты сделала «подарок, чтобы стать женой». Во многих случаях эти два подарка так и не были доставлены, поскольку пара вскоре объединила семьи. Однако в случае развода любая из сторон может подать в суд на согласованный подарок.
(88)Древнеегипетские пары также заключали брачные соглашения в пользу женщины.Если мужчина инициирует развод, он теряет право требовать подарков и должен платить определенную сумму в качестве алиментов своей бывшей жене, пока она не выйдет замуж повторно или не потребует, чтобы он прекратил выплаты. Дети от брака всегда уходили с матерью, а дом, если он не принадлежал семье мужа, оставался с ней.
Статуя семейной группы Сабу
Усама Шукир Мухаммед Амин (Авторское право)
Замужние и незамужние женщины могут делать аборты и контролировать рождаемость.Медицинский папирус Эберса, c. 1542 г. до н.э., содержит отрывок о контроле над рождаемостью: «Рецепт, заставляющий женщину перестать беременеть на один, два или три года. Мелко измельчите порцию фиников акации с небольшим количеством меда. Смочите древесину этой смеси и вставьте во влагалище »(Льюис, 112). Хотя девственность могла цениться мужчинами, вступающими в брак, не требовалось, чтобы женщина была девственницей в первую брачную ночь.
Сексуальный опыт женщины до замужества не имел особого значения.Единственные предостережения относительно женской сексуальности относятся к женщинам, которые уводят мужчин от своих жен. Это произошло просто потому, что стабильный брак способствует стабильному сообществу, и поэтому, чтобы пара оставалась вместе, было в лучших интересах всех. Кроме того, древние египтяне считали, что земная жизнь — лишь часть вечного путешествия, и от человека ожидали, что жизнь, в том числе брак, стоит того, чтобы жить вечно.
Рельефы, картины и надписи изображают мужей и жен, которые вместе едят, танцуют, пьют и обрабатывают поля друг с другом.Несмотря на то, что египетское искусство в высшей степени идеализировано, очевидно, что многие люди наслаждались счастливыми браками и оставались вместе на всю жизнь. В Египте были чрезвычайно популярны любовные стихи, восхваляющие красоту и доброту своей девушки или жены и клянущиеся в вечной любви фразами, очень похожими на современные песни о любви: «Я никогда не буду далеко от тебя / Пока моя рука в твоей руке / И я буду гулять с тобой / Во всех любимых местах »(Льюис, 201).
В этих стихах говорят как мужчины, так и женщины, и они обращаются ко всем аспектам романтической любви.Египтяне очень радовались простейшим аспектам жизни, и не обязательно быть королевской семьей, чтобы наслаждаться компанией своего любовника, жены, семьи или друзей.
Египетские царицы и утерянные дары Исиды
Тем не менее, нельзя отрицать, что египетская королевская семья жила хорошо, и многие королевы и меньшие жены, жившие во дворце, испытали огромную роскошь. Дворец Аменхотепа III в Малкате, упомянутый выше, простирался более чем на 30 000 квадратных метров (30 гектаров) с просторными апартаментами, конференц-залами, приемными комнатами, тронным залом и приемным залом, фестивальным залом, библиотеками, садами, кладовыми, кухнями и т. гарем и храм бога Амона.Внешние стены дворца сияли ярко-белым, а внутренние цвета были яркими синими, золотисто-желтыми и яркими зелеными. Женщины, жившие в таких дворцах, вели жизнь, намного превосходящую жизнь низших классов, но все же должны были выполнять свои обязанности в соответствии с маат .
Египтолог Салли-Энн Эштон пишет: «В мире, где доминировал мужчина-фараон, часто трудно полностью понять роль египетских цариц. У фараона было бы несколько цариц, но самые важные из них были бы возведены в» основная жена »(1).Роль главной или великой жены менялась в зависимости от фараона. В случае царицы Тийе (1398–1338 гг. До н.э.), жены Аменхотепа III, она регулярно принимала участие в государственных делах, выступала в качестве дипломата и даже записывала свое имя на картуше, как король. Нефертити (ок. 1370–1336 гг. До н. Э.), Жена Эхнатона, заботилась об их семье, а также помогала своему мужу управлять страной. Когда ее муж по сути оставил свои обязанности фараона, чтобы сосредоточиться на своей новой монотеистической религии, Нефертити взяла на себя его обязанности.
Королева Нефертити
Филип Пикарт (CC BY-SA)
Великие королевы описаны еще в ранний династический период в Египте с королевой Мернейт (около 3000 г. до н. Э.), Которая правила в качестве регента для своего сына Дена. Королева Собекнефру (около 1807–1802 гг. До н.э.) заняла трон во времена Среднего царства Египта и правила как женщина, не обращая внимания на атрибуты традиции, согласно которой только мужчина может править Египтом. Хатшепсут из 18-й династии пошла дальше примеру Собекнефру и короновала себя фараоном.Хатшепсут по-прежнему считается одной из самых могущественных женщин древнего мира и одной из величайших фараонов Египта.
Хотя в Древнем Египте женщины-правительницы составляют меньшинство, могущественные королевы — нет. Их обязанности и многие виды деятельности остаются недокументированными или, по крайней мере, не переведенными, но нет никаких сомнений — исходя из имеющейся информации — что эти женщины оказали значительное влияние на своих мужей, суд и страну.
Положение женщин в Египте было невероятно высоким за все время мировой истории, включая современность.
В начале времен, когда Осирис и Исида правили миром в мире и справедливости, Исида, как говорят, дарила человечеству дары, в том числе дар равенства между мужчинами и женщинами.
Примером этой египетской легенды является высокий статус женщин на протяжении всей истории Египта. Брайер и Хоббс отмечают, что «положение женщин в Египте было невероятно высоким для того времени» (89). Это, без сомнения, правда, но можно утверждать, что статус женщин был невероятно высоким для любого периода мировой истории, включая настоящее.Женщина в Древнем Египте имела больше прав, чем многие женщины, живущие в наши дни.
Равенство и уважение к женщинам продолжалось во времена династии Птолемеев (323–30 гг. До н. Э.), Последней правившей Египтом до того, как он был аннексирован Римом. Клеопатра VII (ок. 69-30 до н. Э.), Последняя царица Египта, является одним из лучших представителей женского равенства, поскольку она правила страной намного лучше, чем мужчины, которые предшествовали ей или думали, что будут вместе с ней править. Статус женщин в Египте начал снижаться с появлением христианства в 4 веке нашей эры и его веры в то, что грех вошел в мир из-за непослушания Евы и что женщины менее ценны и заслуживают меньшего доверия, чем мужчины.
Арабское вторжение 7 века н.э. принесло в Египет ислам и положило конец тому равенству, которое женщины знали в стране почти 3000 лет.
Перед публикацией эта статья была проверена на предмет точности, надежности и соответствия академическим стандартам.
Возвращение силы женщинам из древних мифов ‹Литературный центр
Когда я впервые прочитал эпизод Цирцеи в Odyssey , я возненавидел его.
Мне было 13 лет, я сижу на кровати, скрестив ноги.Книге, которую я держал в руках, перевод Фицджеральда Odyssey , был всего месяц назад, но она уже была обманута из-за того, что с ней так часто обращались. Греческая мифология долгое время была моей навязчивой идеей, и теперь, когда у меня был собственный экземпляр стихотворения, которому почти 3000 лет, я едва мог изложить его. Так что для меня что-то значило швырнуть книгу через комнату.
Герой рассказа, Одиссей, отчаянно пытался вернуться домой к своей жене и сыну в Итаку после десяти лет боев под Троей.
Это оказалось непросто из-за череды монстров и осечек. Теперь, горюя и в отчаянии, его выбросило на остров под названием Айя, где жила ведьма по имени Цирцея.
Все было хорошо, и я шел вперед. Я любил волков и львов, которые переступали порог Цирцеи. Мне нравилось, как шутовские люди Одиссея превращались в свиней с помощью вина и магии Цирцеи. Мне нравился подлый Гермес, который приходил сказать Одиссею, что, если он использует особую траву, ее колдовство не будет иметь над ним власти.Затем Цирцея подала ему вино с наркотиками и подняла свою палочку.
«Это будет весело, — подумал я. Будет настоящая дуэль, битва умов между двумя умными, упрямыми людьми.
Вместо этого Одиссей обнажил свой меч, и могущественная чародейка упала на колени. Она причитала, умоляя о пощаде, и предложила отвести его к себе в постель. Прочитав это, я почувствовал потрясение и разочарование, как будто меня предал друг.
Я достал книгу, чтобы посмотреть, улучшилась ли секция за время нахождения на полу.
Но все это было по-прежнему — сексуальное рабство, унизительная потеря власти Цирцеей. Я в ярости уставился на страницы. Для меня это даже не имело смысла. Цирцея была богиней, почему она боялась меча? И фаллический символ был настолько очевиден, что даже мои 13-летние глаза могли его видеть. Одиссей показывает клинок, и вдруг ей приходится преклонить колени и предложить себя ему?
Это был не первый раз, когда меня расстраивало изображение женщины в греческой мифологии. Я давно знал два основных типа: трагические жертвы (Эвридика, Ифигения, Кассандра) и кровавые злодеи (Медея, Клитемнестра). Был также третий тип, который охватывал почти всех других женских персонажей, с которыми я встречался: тех, кто почти не регистрировался. Они были там только в качестве сюжетов: чтобы их похитили, преследовали, женили или изнасиловали, чтобы вдохновить героя или помочь ему, или, чаще всего, родить его.
Тогда они исчезнут из истории.
Мне было приятно увидеть такого персонажа, как Цирцея, такого яркого, необычного и сильного. Но, конечно, проблема была в этой мощности. Женщина, которая могла контролировать мужчин, была неприемлема. Герой должен ее исправить, поставить на место. Вместо Одиссея, трансформируемого ее заклинанием, она изменилась: из могущественной, независимой богини в соседку по постели, помощницу, терпеливую кормилицу мужской боли.
В 13 лет я не мог все это сформулировать, я просто знал, что от чего-то в этой сцене у меня мурашки по коже.Я быстро читал дальше, радуясь, что Одиссей отплыл, чтобы встретиться с новыми монстрами.
По мере того, как я продолжал изучать классику, я научился такому разделению. Я научился не обращать внимания на изнасилования и обычное насилие в отношении женщин, случайное приравнивание ценности женщины к ее девственности. Когда поэт Овидий писал о Дафне, бегущей от бога Аполлона, и о том, как ее вспыхнувшая паника еще больше разжигала его желание, я отдаленно отметил гротескность этой идеи, прежде чем перейти к поэтическим приемам и игре слов Овидия.
Сексизм в древнем мире был настолько распространен, что если бы я злился на него каждый раз, когда видел его, я был бы в состоянии постоянной ярости.
Тем не менее, это старое чувство время от времени прорвалось, покалывая мою кожу. Когда я прочитал об очередном изнасиловании; когда другая могущественная женская фигура должна была быть убита, ограничена или благополучно выдана замуж. В те моменты я остро осознавал собственное женское тело. Овидий сравнивает убегающую Дафну с зайцем, а Аполлона — с собакой, идущей за ней по пятам.Она — добыча, которую нужно съесть, прежде чем перейти к следующему приему пищи.
Я осмотрел класс, в котором все, или почти все, были мужчины. Я изучал их лица, гадая, что они думают о слегка комедийном подходе Овидия к сексуальному насилию. Замечали ли они эти моменты, замаскированные под очаровательный суфле-стиль Овидия? И если они заметили, неужели эти чувства были настолько подтверждены тяжестью веков, всеми учеными, которые читали эти строки и писали в их честь, что они одобрили это?
Не знаю.
Никто из них ничего не сказал, и я тоже ничего не сказал. Разговор шел о метрических эффектах, и мне пришлось бы отодвинуть эту тему. Я был тогда молод и застенчив даже в самых лучших обстоятельствах. Хотя я гордо называла себя феминисткой, я не хотела быть, знаете ли, трудным . Я помню, как был рад, что следующий раздел, который мы прочитаем, будет о Дедале и его сыне Икаре. Как ни странно это звучит, было легче, когда не было женщин, с которыми нужно было иметь дело; когда, как я сказал себе, я мог бы быть чисто ученым, без необходимости постоянно договариваться о своем месте в комнате.
Это была старая дилемма группы бесправных. Молчи и чувствуй себя соучастником в том, чтобы допустить несправедливость; заговорите и станьте знаменосцем сопротивления. Я не хотел молчать, но, по правде говоря, я тоже не хотел быть знаменосцем. Я не хотела становиться специалистом по женщинам в классической литературе только потому, что сама была женщиной. И даже если бы я стал ведущим в мире исследователем античного сексизма, мне никогда не удостоился бы уважения со стороны ученого, изучавшего что-то более освященное веками и традиционное.
Меня всегда будут подозревать: как женщина, изучающая женщин, у меня будет «повестка дня».
Я также знала, что в классической науке была история женщин-ученых, которых направляли в сторону «более мягких» аспектов классической науки. Студенток часто поощряли к таким вещам, как любовная поэзия и история искусства, которые рассматривались как более домашняя, более естественно женская сфера. Великие эпосы, Илиада , Одиссея и Энеида , были о так называемых важных вещах: героях и войне, силовой политике и судьбе.Они предназначались для самых серьезных ученых, то есть мужчин. (Думаю, не случайно, что первые английские переводы Гомера, сделанные женщинами, были опубликованы совсем недавно.)
В конце концов, я решила, что самым феминистским делом будет следовать идеям, в которые я как ученый страстно вкладывалась. Некоторые из них включали гендерные вопросы в древнюю литературу, но многие из них не включали.
Мне повезло с классической женщиной.
Я могу сосчитать по пальцам количество открытых актов сексизма, которые я испытал за свою карьеру. Да, был один старший профессор, который начал семестр, предостерег нас не задавать вопросы о «рабах и женщинах», потому что «это курс истории». Был один профессор, который всегда сидел неудобно близко и приглашал меня быть его «товарищем» в поездках (я отказался). Но они были выбросами. Мои университеты были прогрессивными, а мои факультеты — в большей степени. Мои профессора были коллегиальными и доброжелательными, строгими учеными, которые невероятно поддерживали мою работу.Они изо всех сил старались поддержать мой интерес, в том числе и к этим грандиозным эпическим текстам. В итоге я стал специализироваться на Гомере и Вергилии, чьи работы — большая страсть моей жизни.
Ирония, конечно, в том, что все эти проблемы сексизма, с которыми я боролся в древней литературе, до сих пор очень актуальны. Как стало ясно из последних новостей, обращение с женщинами как с добычей или второстепенными сюжетными точками в мужском повествовании оказалось неподвластным времени.
Мы по-прежнему не доверяем влиятельным женщинам, и нас поощряют веселиться, когда они падают.Мы все еще боремся за то, чтобы позволить женщинам стоять в центре своей собственной истории. Слишком часто их по-прежнему просят встать на колени у ног мужчин, выступая в качестве безликой опоры.
Я никогда не забывал свою реакцию на встречу Цирцеи и Одиссея. Я никогда не переставал отвечать на это. Мне потребовалось 25 лет после того первого разочарования, чтобы выработать ответ, который превратился в мой второй роман, Circe . В нем я должен был написать свою собственную версию этой сцены с точки зрения Цирцеи. Она все еще поддается уловке Одиссея, это часть сюжета.Но она не становится на колени.
BBC — История — Глубокая древняя история: от женщин-воинов до женщин-фараонов: карьера женщин в Древнем Египте
Дамы на отдыхе
Королева Неферу делает прическу (облегчение из ее гробницы в Дейр-эль-Бахари)
© Самый распространенный женский титул «Хозяйка дома» заключался в ведении домашнего хозяйства и вынашивании детей, и действительно, женщины всех социальных слоев определялись в первую очередь как жены и матери.
Тем не менее, освобожденные от необходимости производить большое количество потомства в качестве дополнительного источника труда, более обеспеченные женщины также имели альтернативный «выбор карьеры».
После купания, депиляции и обливания сладкими тяжелыми духами королевы и простолюдины изображаются терпеливо сидящими перед своими парикмахерами, хотя также очевидно, что парикмахеры вели оживленную торговлю. Богатые также нанимали мастеров по маникюру и даже гримеров-женщин, чье название буквально переводится как «художник ее рта».Тем не менее, наиболее знакомой формой косметики, которую также носили мужчины, была черная краска для глаз, которая уменьшала блики солнца, отталкивала мух и выглядела довольно хорошо.
Одежда из льна любого стиля, который был модным, от обтягивающих платьев Старого Царства (около 2686 — 2181 до н.э.) до плавных нарядов Нового Царства (около 1550 — 1069 до н.э.), статус обозначался прекрасное качество полотна, которое, как правило, могло быть украшено цветными панелями, декоративной строчкой или вышивкой бисером.
Завершающие штрихи были добавлены различными ювелирными изделиями, от ободков, украшений для париков, сережек, чокеров и ожерелий до браслетов, браслетов, колец, ремней и браслетов из золота, полудрагоценных камней и глазурованных бусин.
С богатой «хозяйкой дома», закутанной в виссон, украшенной всевозможными украшениями, с ярко накрашенным лицом и с волосами, которые, скорее всего, раньше принадлежали кому-то другому, слуги мужского и женского пола заботились о ее повседневных нуждах. . Они также присматривали за ее детьми, убирали и готовили еду, хотя, что интересно, стиркой в основном занимались мужчины.
Сама освобожденная от таких обыденных дел, женщина могла наслаждаться всевозможным отдыхом, слушать музыку, есть хорошую еду и пить прекрасное вино. Одна участница вечеринок даже попросила «восемнадцать чашек вина, потому что у меня внутренности сухие, как солома». Женщины также изображаются со своими домашними животными, играющими в настольные игры, гуляющими в ухоженных садах или совершающими поездку по своим поместьям.
Часто путешествовали по реке, более короткие путешествия также совершались на стуле, или, для большей скорости, женщины даже изображались ведущими на собственных колесницах.
Жены и матери
Деревянная резьба царицы Тий © Но с учетом того, что «главную должность» гораздо чаще занимали мужчины, самыми влиятельными женщинами были его мать, сестры, жены и дочери. Тем не менее, опять же, многие явно достигли значительного количества энергии, о чем свидетельствует масштаб памятников, установленных в их имени. Считающийся четвертой пирамидой Гизы, огромный комплекс гробниц царицы Хенткавес (около 2500 г. до н.э.) отражает ее статус как дочери и матери королей.Королевским женщинам фараонов Среднего царства снова были устроены пышные захоронения в комплексах пирамид, а великолепные украшения королевы Верет были обнаружены совсем недавно, в 1995 году.
Во время «Золотого века» Египта (Новое царство, около 1550–1069 гг. До н.э.) засвидетельствована целая серия таких женщин, начиная с Аххотепа, чья храбрость была вознаграждена полными воинскими почестями.
Позже несравненная царица Тий, начавшая свою провинциальную жизнь как простолюдин, стала «великой королевской женой» Аменхотепа III (1390–1352 гг. До н.э.), даже вела собственную дипломатическую переписку с соседними государствами.
У фараонов также было множество «второстепенных жен», но, поскольку наследование не переходило автоматически к старшему сыну, известно, что такие женщины замышляли убить своих царственных мужей и посадить своих сыновей на трон. Учитывая их способность напрямую влиять на наследование, термин «несовершеннолетняя жена» кажется бесконечно предпочтительным по сравнению с архаичным термином «наложница».
Тем не менее, даже слово «жена» может вызвать проблемы, поскольку нет никаких свидетельств того, что в Древнем Египте существовала какая-либо юридическая или религиозная церемония бракосочетания.Насколько можно судить, если пара хотела быть вместе, семьи устраивали большую вечеринку, дарили подарки, и пара устраивалась дома, женщина становилась «хозяйкой дома» и, надеюсь, производила дети.
В то время как большинство выбирали партнеров схожего происхождения и местности, некоторые королевские женщины приезжали так далеко, как Вавилон, и использовались для скрепления дипломатических отношений. Аменхотеп III описал прибытие сирийской принцессы и ее 317 служанок как «чудо» и даже написал своим вассалам: «Я посылаю к вам своего чиновника за красивыми женщинами, и я, царь, скажу ему добро.Так что посылайте очень красивых женщин — но ни одной с пронзительными голосами!
Таких женщин удостоили титула «украшение короля», избранных за их изящество и красоту, чтобы развлекать их пением и танцами. Но такие женщины были далеко не закрыты для личных развлечений короля, они были важными членами двора и принимали активное участие в королевских функциях, государственных мероприятиях и религиозных церемониях.
Жены и дочери чиновников, также играющие на арфе и поющие для своих мужчин, похоже, получили музыкальное образование.В одной сцене гробницы около 2000 г. до н.
э. священник проводит своего рода мастер-класс по игре на систруме (священной погремушке), поскольку храмы часто использовали свою женскую музыкальную труппу, чтобы развлекать богов в рамках ежедневного ритуала.
Узнать больше
Ссылки
Королевские женщины Амарны: образы красоты из Древнего Египта , Д. Арнольд и др. (Нью-Йорк, 1996)
Хозяйка дома, Хозяйка Небес: Женщины в Древнем Египте А Капел и Дж. Марко (ред.) (Нью-Йорк)
Замечательные женщины Древнего Египта Б. Леско (Провиденс, 1996)
Древнеегипетская медицина Дж. Нанна (Лондон, 1996)
Восстание Хатора: Змеиная сила Древнего Египта Робертс (Тотнес, 1995)
Женщины в Древнем Египте Дж. Робинс (Лондон, 1993)
Нефертити и Клеопатра Дж. Самсон (Лондон, 1985)
Словарь Британского музея Древнего Египта И. Шоу и П. Николсон (Лондон, 1995)
Египетская одежда фараонов , автор Г.
Фогельсанг-Иствуд (Лейден, 1993)
Женщины в Древнем Египте Б. Уоттерсон (Страуд, 1991)
Египетские женщины Древнего царства Х.Г. Фишер (Нью-Йорк, 1989)
Достопримечательности
Музей искусства и археологии Ашмола, Оксфорд.Бомонт-стрит, OX1 2PH. Телефон: 01865 278000. Коллекция древностей насчитывает тысячелетия — от нижнего палеолита до викторианской эпохи. Акцент на ранние египетские, европейские и ближневосточные культуры отражен в выставленных объектах.
Музей египетской археологии Петри, Малет Плейс, Лондон, WC1E 6BT. Телефон: 020 7679 2884. Музей, основанный на творчестве археолога и египтолога Уильяма Флиндерса Петри. В коллекции особенно много предметов, связанных с жизнью и смертью Древнего Египта.
Британский музей, Грейт-Рассел-стрит, Лондон, WC1B 3DG. Телефон: 020 7323 8000. Британский музей хранит коллекцию предметов искусства и старины древних и живых культур. Размещенная в одном из архитектурных памятников Великобритании, коллекция насчитывает два миллиона лет истории человечества.
Музей мумификации, Оксфорд-роуд, Манчестер, M13 9PL. Телефон: 0161 275 2634. Истоки Манчестерского музея лежат в развитии медицины, науки и искусства, что стало визитной карточкой первого промышленного города в мире.Их коллекции включают обширный раздел египтологии.
Пора этим древним женщинам-ученым отдать должное — факты так романтичны
Женщины вошли в историю науки, уходящую корнями в древний Египет, более 4000 лет назад. Но из-за того, что их вклад часто остается незамеченным, они растворяются в безвестности — и нити их влияния сегодня не так очевидны, как следовало бы.
Как редактор Википедии, я пыталась сделать вклад женщин более очевидным, написав статьи о фигурах, чьи жизни не были полностью потеряны, таких как Агнодике и Аглаонике, две древнегреческие женщины, одна отважная врач, другая соблазнительная. астроном.К счастью, сохранилась информация о других замечательных женщинах-науках, отчасти благодаря поп-культуре.
youtube.com/embed/2Qfa77SRZkc?rel=0&showinfo=0″ frameborder=»0″ allowfullscreen=»»/> Несмотря на то, что фильм не имел большого успеха, фильм « Агора », снятый в 2009 году, обратил внимание на важную женщину-астронома и математика в Римском Египте конца 4-го века н.э .: Гипатия (роль Рэйчел Вайс). Письменный труд Гипатии был утерян в результате разрушения Александрийской библиотеки, но «все наши источники согласны, — говорит Мария Дзельска, ученый из Римской империи, — что она была образцом этического мужества, праведности, правдивости, гражданской преданности и интеллектуальной собственности». доблесть.Благодаря ее талантам, ее отец Теон вырастил Гипатию, как греки традиционно воспитывали сына — он научил ее своему ремеслу, математике, и в конце концов она стала главой школы неоплатоников в Александрии, что раньше делали только мужчины. Прежде чем она была жестоко убита христианским братством, она построила медицинские и астрономические устройства, а также аппарат для дистилляции воды.
Хотя Гипатия была во многих смыслах образцовой женщиной в науке и философии, она не была особенной фигурой.Женщины добились успехов в основных областях древней науки.
Медицина и химия
Первой зарегистрированной женщиной-врачом, которая, возможно, была первой женщиной-ученым, была Мерит Птах, египтянин, живший в 28 веке до нашей эры. Она была главным врачом при дворе фараона во время Второй династии, когда египетские женщины регулярно становились врачами и акушерками, обучаясь как в медицинских школах с совместным обучением, так и в женских медицинских школах. Спустя столетия, во время Четвертой династии (26–24 века до н.э.), Песешет, администратор Саиса, одной такой медицинской школы для женщин, руководила всеми женщинами-врачами в империи.
В Вавилоне 13-го века до нашей эры умные женщины в колыбели цивилизации могли занимать руководящие должности. Наблюдая за Королевским дворцом, парфюмер по имени Таппути изобрел перегонный куб, используемый для очистки таких веществ, как алкоголь, и, возможно, стал первым химиком в мире.
Артемизию из Карии II, еще одну ученую, помнят в основном из-за ее мужа Мавсола (повторяющаяся тема). Сегодня она известна тем, что заказала строительство Мавзолея в Галикарнасе, построенного между 353-351 гг. До н.э., как памятник своему мужу (и брату), которого она так любила, что, как говорят, иногда смешивала его прах с с ее напитками.Но она также была ботаником и медицинским исследователем. Она обнаружила бесчисленное множество применений рода Artemisia (полынь), который назван в ее честь. Трава может стимулировать тазовый и маточный кровоток, вызвать аборт, изгнать задержку плаценты и предотвратить выкидыш. (Благодаря счастливой связи, Ту Юю была соучастником Нобелевской премии по медицине 2015 года за открытие лекарства от малярии, артемизинина, полученного из одного вида полыни.)
Вероятно, самой известной древнегреческой женщиной-врачом была Агнодике, возможный современник Артемизии.В 4 веке до нашей эры она притворилась мужчиной, чтобы учиться у Герофила, первого анатома.
У нее была мотивация к учебе из-за женщин, которые без надобности умерли при родах, или из-за репродуктивных заболеваний, потому что они не хотели видеть врача-мужчину. Очевидно, из-за ревности мужчины Афин осуждали ее, потому что они думали, что она соблазняет женщин, но они раскрыли ее истинную личность, и она была предана суду за незаконную медицинскую практику. Агнодике могли бы приговорить к смертной казни, если бы не афинские женщины, протестовавшие на суде.В результате был принят новый закон, разрешающий женщинам быть врачами.
Метродора, жившая где-то в III-V веках нашей эры, стала первой женщиной-медиком, написав трактат, в том числе по гинекологии, под названием О болезнях и лечении женщин . Он содержал лечебные травы, которых больше нигде не было в древнегреческой письменности, обсуждались причины различных типов выделений из влагалища, и впоследствии на него широко ссылались последующие врачи Древней Греции и Рима.
Астрономия и математика
Египет был не единственным местом в древности, где женщины процветали в науке.
В 23 веке до нашей эры аккадский астроном-жрица Эн Хеду-Анна, возможно, стала первой в мире известной женщиной-астрономом, поскольку ее положение требовало от нее подробных астрономических расчетов и наблюдений — немалый подвиг, учитывая, что письменности было всего несколько столетий. Она служила Инанне, богине луны, и наиболее известна своей обширной священной поэзией, которая сохранилась до наших дней.После ее смерти она была возведена в статус полубогини и поклонялась местным шумерским гражданам. В прошлом году ее именем был назван кратер на Меркурии.
Другой женщиной, незаслуженно затмеваемой своим знаменитым любовником-мужчиной, была Феано, которую обычно помнят как жену Пифагора. Она была опытным астрономом и математиком, возглавившим пифагорейцев после смерти ее мужа. Как и Феано, Аглаонике — греческий астроном I или II века нашей эры — был одаренным интеллектуалом. Считалось, что, поскольку она могла предсказывать время лунных затмений, она могла заставить луну исчезнуть по требованию.
Она не стеснялась наблюдательности и расчетов и подвергалась критике за хвастовство. Женщин-астрономов, которые связались с Аглаоникой во время ее жизни и после ее смерти, называли «ведьмами Фессалии», потому что, как писал Плутарх, Аглаоника «навязала женщинам и заставила их поверить, что она рисует луну».
Философия
К V веку до нашей эры древнегреческая цивилизация процветала, и, вопреки современным представлениям, женщины были видными участниками философии, математики, астрономии и медицины.Возьмем, к примеру, философа Аспасию Милетского, почти современника Феано. Предполагается, что ее учение повлияло на Сократа, и, как гетера (куртизанка высокого класса), она выступала за греческих женщин в обществе. Хотя сегодня ее в основном помнят как возлюбленную и партнершу Перикла, мало кто помнит, что именно она написала его знаменитую похоронную речь. (Ученые отметили, насколько оно структурно и тематически похоже на Геттисбергское послание Линкольна.)
Похоронная речь Перикла Картина Филиппа Фольца (1852 г.
)С г. гетеры должны были быть хорошо образованными, чтобы обеспечивать не только сексуальное общение, но и кроме того, интеллектуальная стимуляция, авторство Аспазией одной из самых заветных речей древности, откровенно говоря, не должно вызывать такого удивления.
Должно быть, женщин, внесших вклад в архитектуру науки и цивилизации, было гораздо больше, чем мы знаем сегодня. Разрушительное воздействие времени и человечества, к сожалению, оставило нам лишь обрывки их биографий и трактатов или ссылки на утерянные. Если бы у меня была машина времени, я бы в одно мгновение добровольно вызвался бы обеспечить исчезнувшие интеллектуальные достижения женщин — и готов поспорить, что мир был бы совершенно другим, если бы эти древние женщины получили должное.
Эмили Темпл-Вуд — студентка молекулярной биологии, будущий врач. Она работает над исправлением систематической предвзятости через WikiProject Women Scientists.Следуйте за ней в Twitter @keilanawiki .
С полным индексом. / Автор: Уильям Александр, доктор медицины; В двух томах. Том первый [-секунда].
Page 323ГЛАВА XIII. О влиянии женского общества.
ИЗ всех разнообразных причин, которые имеют тенденцию влиять на наше поведение и формировать наши манеры, ни одна из них не действует так мощно, как общество противоположного пола. Если они постоянно ограничены своим обществом, они инфальтивно ставят на нас изнеженность и некоторые другие признаки своей натуры; если мы постоянно исключаемся из него, мы получаем грубость поведения и словесность человека, достаточные для того, чтобы указать нам на потерю, которую мы понесли.Если мы проводим разумную часть нашего времени в компании женщин, а другую — в компании своего пола, только тогда мы впитываем должную долю мягкости женщины и в то же время сохраняем твердость. и постоянство самца.
Женщины всех возрастов больше всего ценят мужество и отвагу в мужчинах; а мужчины во всех цивилизованных эпохах и странах считали высшее женское превосходство красотой, целомудрием и некоторой безымянной мягкостью и нежностью личности и поведения. Причина этого раскрывается при рассмотрении природы разных полов. Женщины, сами по себе слабые, робкие и беззащитные, остро нуждаются в храбрости и храбрости, чтобы защитить их от нападений, которые могут быть нанесены на их тела, или преимуществ, которые могут быть получены над их разумом; мужчины, напротив, вступают в силу и сильны, больше всего нуждаются в женской мягкости, чтобы сгладить свою суровую натуру, стереть
Стр. Решебника 324
неровности, с которыми они ежедневно сталкиваются в своих делах и связях друг с другом, а также мягким бальзамом нежности, чтобы притупить край разъедающей заботы.
Мы только что заметили, что мужчины, отделенные от общества женщин, становятся неряшливыми в своих лицах и грубыми и непокорными в манерах; но это еще не все, даже их походка приобретает более неотесанный вид, а голос — более хриплый и менее музыкальный тон; их ощущения становятся менее тонкими, их чувства менее религиозными, а их страсти кажутся более жестокими, чем у остальных представителей их пола; обстоятельства, которые кажутся слишком заметными для моряков, шахтеров и других людей, которые либо проводят большую часть своего времени совсем без женщин, либо в компании тех, кто потерял все женское превосходство.
Если будет утверждаться, что эти изменения происходят из-за ужасной военной торговли, в которой так часто участвуют моряки, то то же самое следует наблюдать и в солдатах. Если мы обратимся к угрюмости ветров и волн, с которыми они ведут постоянную борьбу, хотя они могут в какой-то мере объяснить их поведение, тем не менее точному наблюдателю покажется, что конечная причина не в том, чтобы можно найти только в отсутствии этого социального общения с другим полом, который из всех вещей имеет наиболее сильную тенденцию смягчать и очеловечивать ум.
Хотя мужчины, отделенные от компании женщин, становятся самыми грубыми и некультурными из животных, однако женщины почти полностью изолированы от компании мужчин, в некоторых конкретных случаях не теряют почти ничего из своей мягкости и мягкости. деликатность. В женских монастырях, например, мы часто убеждаем себя,
Стр. Решебника 325
что эти качества скорее увеличиваются; но здесь мы должны принять во внимание, что женщины в таком положении не совсем исключены из общества мужчин, имея частую возможность увидеть их и поговорить с ними через решетку; кроме того, меланхолические размышления о сладостях общества, дружбы и, прежде всего, любви, которые они навсегда потеряли, придают им вид задумчивой мягкости, которая всегда делает секс более прекрасным и пробуждает наша жалость, страсть, которая, когда она имеет своей целью красоту, больше, чем сестра, чтобы любить, и вдохновляет нас самым сильным пристрастием.
Но хотя женщины, запертые сами по себе, сохраняют свою природную мягкость и нежность, тем не менее те из них, кто, покинутые или презирающие компанию своего пола, общаются только с нашими, вскоре становятся самыми грубыми и необразованными. человеческого вида; факт, который опыт каждого должен был ему в изобилии продемонстрировать и который является самым сильным доказательством благотворного влияния женского общества. Но для того, чтобы более конкретно продемонстрировать преимущества, вытекающие из этого источника, давайте кратко рассмотрим состояние общества среди древних, а затем обратим наши взоры на те страны, где в настоящее время мужчины и женщины почти живут. постоянно отделены друг от друга, и где мужчины редко или никогда не снисходят к посещению женщин, а лишь для того, чтобы продемонстрировать власть или утолить животный аппетит.
Когда мы оглядываемся на более ранние эпохи античности, мы обнаруживаем очень мало социальных контактов между двумя полами, и что вследствие этого оба были менее дружелюбны по своему характеру и манерам.
Казалось бы, в патриархальные времена женщины обычно жили сами по себе, в
Стр. Решебника 326
отведенные им квартиры в задних частях палаток их родителей и мужей; этот обычай долгое время сохранялся, а в некоторых местах и в наши дни соблюдается среди потомков патриархов; влияние этого на нравы и нравы мужчин и даже женщин было очевидным.Ни один из полов не был веселым и веселым; мужчины были жестокими, мрачными, преданными и мстительными; женщины в меньшей степени разделяли все эти антиобщественные пороки. Прошло много веков после того времени, о котором мы говорим, прежде чем женщины стали достаточно важными, чтобы стать спутницами часа, посвященного обществу, а также часа, посвященного любви. Даже вавилоняне, которые, кажется, позволили своим женщинам больше свободы, чем кто-либо из древних, похоже, не жили с ними в дружеской и семейной манере; но небольшие сношения полов, которые имели друг с другом, будучи все еще более значительными, чем у соседних народов, они приобрели таким образом отполированность и утонченность, неизвестные никому из людей, которые их окружали.
Манеры обоих полов были мягче и лучше рассчитаны на угождение, а чистоте и одежде они уделяли больше внимания. Таково было влияние женского общества на вавилонян; но они не зашли достаточно далеко, чтобы стать должным образом культивированными. Сибариты, которые за несколько лет, потерянных им, перенесли его слишком далеко, всю ту твердость тела и духа, свойственную людям, и сократили, если можно так выразиться, более чем женская изнеженность.
Какими грубыми и варварскими людьми были греки в героические эпохи, мы уже видели: когда мы прослеживаем их до тех периодов, когда они прославились своими познаниями в искусствах и науках, мы находим их грубость, но
Стр. Решебника 327
мало изменились, и их манеры смягчились лишь на несколько градусов; Следовательно, не искусства, науки и знания, а только общество противоположного пола формируют манеры и делают мужчин согласными.Но общество и беседы этого пола, как мы уже рассказали, среди греков постыдно игнорировались; и особенно среди лакедемонян, которые по этой причине были самыми грубыми и нецивилизованными из всех своих соседей.
В более ранние периоды своего существования римляне почти не отставали от греков в грубости и варварстве; но когда-то они были сообществом без женщин и, следовательно, без всего, что могло бы смягчить жестокость мужской природы. Похоже, что украденные ими сабинские девственницы внушили им первые идеи вежливости; но, поскольку они проводили большую часть своего времени в поле или на форуме и в целом не общались со своими женами и дочерьми, это было за много веков до грубости воина и шутовства фермер начал уступать место милости джентльмена; революция нравов, которая начала проявляться лишь в то время, когда Цезарь захватил Империю; и с того времени половые отношения между полами стали настолько легкими, а галантность вошла в моду, что стойкий римлянин, наконец, смягчился до нежного сладострастия.
Те же причины существовали и у народов, бывших сословием римлян, и они производили те же последствия. Ни у кого из свирепых жителей Севера не было ни времени, ни склонности к компании своих женщин; и по этой причине они были лишены украшений и украшений, и в равной степени не имели развития телом и разумом.
Если мы продолжим наше исследование древности, мы обнаружим, что
Стр. Решебника 328
что всего несколько веков назад представительниц прекрасного пола в Европе начали рассматривать в рациональном свете.До введения рыцарства на них смотрели как на существа, недостойные общества или внимания людей: с помощью этого института они были возведены в ранг божеств, к ним относились с благоговением и считались движущимися в определенной сфере. слишком возвышен для знакомства смертных людей; и только после того, как этот романтический склад ума пришел в упадок, они начали занимать то место на шкале разумных существ, для которого природа, кажется, предназначала их; быть социальными товарищами, повышать ценность всех удовольствий и облегчать все боли и недуги жизни.
Из этого небольшого обзора древности давайте обратим наш взор на нынешнее состояние человечества на Востоке; где ревность, этот тиран души, исключила все радости и удобства смешанного общества: там мы не только найдем людей мрачными, подозрительными, трусливыми и жестокими, но и лишенными почти всех возникающих тонких чувств.
от друга | корабля и от любви. Там мы обнаружим, что грубость и варварство установили свою империю и восторжествовали над человеческим разумом; но там мы вряд ли сможем обнаружить нежного родителя или снисходительного мужа; там мы с трудом обнаружим какие-либо социальные добродетели или сентиментальные чувства: все они обычно являются потомками смешанного общества; и хотя мужчины могут поправлять свои головы в компании своего пола, мы можем утверждать, что только общество и беседа с женщинами являются подходящей школой для сердца.Если кто-то сомневается в истинности этого, пусть он перевернет несколько томов истории любой из этих наций, где полы живут изолированно друг от друга, и он встретится с самым полным убеждением.
Page 329 Когда из тех асоциальных регионов, где, будучи лишенными общества ярмарки, жизнь лишена более чем половины ее радостей, мы обращаемся в Европу, мы легко обнаруживаем, что пропорционально времени, потраченному на беседу их женщин — люди отполированные и утонченные; и менее, чем они пренебрегают или презирают их.
Русские, поляки и даже голландцы уделяют своим женщинам меньше внимания, чем кто-либо из своих соседей, и, как следствие, менее известны своей милостью и чувствами своих сердец. Испанцы, когда раньше они не пользовались преимуществами женского общества, отличались своей жестокостью: в этот период, когда замки, решетки и дуенны становятся немодными, а женщины смешиваются среди них, они быстро принимают культуру и человечность соседних народов.Короче говоря, общество и общение ярмарки настолько мощно, распространяя счастье и веселье, что даже облако, которое нависает на задумчивом лбу англичанина, в нынешнюю эпоху начинает светлеть благодаря его самоотверженности. дамам больше времени, чем раньше уделяли его предшественники.
Но если мы хотим рассмотреть влияние женского общества в его величайшем совершенстве, мы должны взглянуть на итальянцев и французов; в последнем из них мы постоянно сталкиваемся с такими веселыми и жизнерадостными характерами, что мы почти испытываем искушение думать, что они превосходят все невзгоды и случайности жизни: среди них только мы находим счастье, улыбающееся среди нужды и бедности, и удовольствие и развлечения, со всей их спортивной тренировкой, не только с заботой о богатых и богатых, но и с скромным деревенским жителем и танцами вокруг деревенской койки.
За эту силу французов в поддержке своего духа через
Стр. Решебника 330
все неблагоприятные обстоятельства мира, их бодрость и жизнерадостность, объяснялись различными причинами, такими как легкость их пищи и целебность воздуха; причины, которым можно справедливо приписать многое, но которым, несомненно, очень помогает в их действиях постоянное смешение молодых и старых, а также легкомыслие и веселость женской беседы; ибо мы не стесняемся утверждать, что эта бодрость французских дам и постоянная посещаемость, которую им оказывают мужчины, являются главными причинами того, почему жизненные заботы и невзгоды легче ложатся на плечи этих фантастических людей, чем на таковые из любой другой страны в мире •• ▪
Во всех других странах мужчины совершают экскурсии и создают группы удовольствия сами по себе: французы считают, что экскурсия скучна и что вечеринка удовольствия не заслуживает этого названия, если представители обоих полов не объединятся, чтобы составить ее. .Француженки даже не уходят из-за стола после еды; при этом мужчины не обнаруживают той склонности к увольнению, с которой мы так часто сталкиваемся в Англии и которая является верным признаком того, что они либо хотят развлечься спиртным, либо предаются тем неприличным высказываниям, которые Компания женщин всегда сдерживается.
Те, кому не по душе разговоры с прекрасным полом, утверждают, что их общество ограничивает свободу слова и сдерживает веселье: но если разговор и веселье приличны, а общество способны смаковать все, кроме вина, как раз наоборот; по крайней мере, это всегда замечательно так среди французов: нет ничего более естественного; ибо представительницы прекрасного пола в целом меньше обеспокоены жизненными заботами и тревогами,
Стр. Решебника 331
не только сами по себе веселее, но и с большей охотой способствуют веселью и веселью.
Но преимущества женского общества вовсе не ограничиваются обстоятельствами, о которых мы теперь говорим; они распространяются гораздо дальше и распространяют свое влияние почти на все обычаи и все действия в общественной жизни. Именно социальному взаимодействию с женщинами мужчины обязаны каждым усилием, которое они прилагают, чтобы доставить удовольствие и быть приятными; и именно стремлению доставить удовольствие они обязаны всей своей элегантностью манер, а также всей опрятностью и украшениями в одежде.
По той же причине они часто обязаны своей трезвостью и сдержанностью, а следовательно, и своим здоровьем; нет ничего более действенного в борьбе с пьянством и непостоянством, чем общество скромных женщин; Тем более, что это так, но редко мы находим человека, настолько потерянного от стыда, чтобы напиться, когда он находится внутри, или пойти в их компанию.Им мы не менее обязаны улаживать жестокие споры и предотвращать ссоры, которые, как и все другие виды грубости, с радостью считаются настолько неприличными в их присутствии, что мы часто откладываем их до другой возможности; а тем временем разум снова берет на себя поводья, узурпированные страстью. Но это еще не все: многие споры и ссоры, которые уже начались, были разрешены мирным путем благодаря их добрым услугам или, по крайней мере, их фатальным последствиям, предотвращенным их слезами и СМИ.Любящие более мягкие сцены мира, они часто обращались к ним, чтобы своими аргументами и заступничеством предотвратить ужасные последствия войны; и, боясь потерять своих мужей и родственников, они иногда бросались между двумя враждебными армиями, готовыми вступить в бой, и превращали ужасные сцены разрушения в сцены дружбы и праздника.
Page 332 В нашем сексе существует своего рода присущая нам мужская гордость, которая мешает нам уступать в вопросах познания или чести другим.Хотя это может быть создано природой для нескольких полезных целей, тем не менее, это часто также является источником множества зол, наиболее опасных для спокойствия общества; но мы полностью откладываем это в наших отношениях с женщинами и с удовольствием подчиняемся диктату и поведению их пола, так как мы сами вызываем каждую вспыльчивую частицу нашей крови и воспламеняем каждую неуправляемую страсть. Это привычное подчинение дает новый и менее важный поворот нашим идеям, учит нас подчиняться там, где мы привыкли командовать, и рассуждать там, где мы привыкли быть в страсти; считать только хорошим воспитанием и покладистостью то, что раньше мы считали наиболее презренной и неприличной подлостью; таким образом, суровая суровость мужчины смягчается и становится приятной мягкостью, свойственной женской натуре.Следовательно, мы можем быть уверены, что только разговоры добродетельных и разумных женщин могут подходить нам для жизни в обществе; и это, уменьшая свирепость наших более вспыльчивых страстей, может привести нас к той щедрой манере поведения, которую называют человечностью.
Нежность, которую мы испытываем к ним, смягчает грубость нашей природы; а добродетели, которые мы принимаем, чтобы выглядеть лучше в их глазах, иногда становятся для нас настолько привычными, что мы никогда впоследствии не откладываем их в сторону.
Мы знаем, что в этой стране слишком модно предполагать, что книги и только общество мужчин необходимы для обеспечения всех необходимых квалификаций для ученого и джентльмена; но мы хотели бы, чтобы те, кто придерживается этого мнения, сравнивали общность джентльменов этого
Стр. Решебника 333
страны, тем из Франции и Италии, и они обнаруживают, что, хотя мы, возможно, превосходим их по глубине мысли и твердости суждений, мы, к счастью, уступаем им по учтивости, обращению и знанию мира; ибо, хотя книги могут дать идеи, а опыт улучшит понимание, только общество и знакомство с дамами могут дать ту легкость обращения, которая отличает хорошего джентльмена от простого ученого и делового человека. .Французы и итальянцы воспитывают свое благородство в гостиной, в туалете и в общественных местах, где они постоянно находятся в компании женщин.
Англичане получают образование в колледже и на Нью-маркете, где книги, женихи и жокеи — их единственные спутники: первые часто бывают самыми фантастическими существами; последнее, наиболее невежественное, властное и угрюмое: нечто среднее между этими двумя крайностями образования, сохраняя достоинство и твердость мужчины, могло придать должное количество мягкости и обращения женщины.
Когда мы оглянемся на несколько столетий назад, в те периоды, когда даже в Европе было мало сношений между двумя полами, мы обнаружим, что мужчины едва ли были грубее в своих манерах, чем в своих личностях; у них были длинные бороды, которые полностью закрывали подбородок и часто спускались глубоко вниз по груди. Бороды — дело природы, и, как бы они ни были неприятны и грубы, они не имели ни моральной подлости, ни склонности к разврату манер; но в те времена у этого человека были другие способы одеваться, нарушавшие всякое представление о приличиях.Когда женщины стали иметь большее влияние, бороды были изуродованы до усов, хотя ученые возразили против этого ужасного нововведения, поскольку
Стр.
Решебника 334
открытие вкуса, который больше нравился женщинам, чем поддерживал достоинство мужского лица; и хотя церковь считала нанесение увечий малоимущим отступничеством, потому что у Моисея и Иисуса всегда были длинные бороды. Когда джентльмены обнаружили, что дамы не очень-то любят усы, которые были остатками бороды, они подстригли и завили их по-разному, чтобы сделать их более приятными; и, наконец, обнаружив, что такой труд напрасен, совсем бросил их.Но поскольку джентльмены трех образованных профессий должны были быть наделены или, по крайней мере, нуждаться в большей мудрости, чем другие люди, и поскольку самая длинная борода всегда должна была прорастать из самого мудрого подбородка, чтобы обеспечить это Знак отличия, который они потеряли, они умудрились забить свои головы огромным количеством завитых волос, чтобы иметь большее сходство с совой, птицей, священной для мудрости и Минервы. Такие профессиональные парики, однако, долгое время были объектом насмешек со стороны ума и неприязни женщин, которые, к чести своего вкуса и влияния, в нынешнюю эпоху изгнали гораздо большую часть их.
Мужчина, изолированный от компании женщин, не только грубый и невозделанный, но и опасное животное для общества; ибо в такой ситуации животный аппетит с каждым днем набирает силу, пока, наконец, не становится почти неуправляемым; факт, хорошо известный обитателям морских портов, которые слишком часто имеют возможность видеть силу неуправляемой страсти, с которой моряки возвращаются из долгого плавания, обычно посвящают себя никчемным женщинам, которые посещают их из-за своих денег.И факт, который также кажется очевидным.
Стр. Решебника 335
от поведения мужчин во всех странах, где женщины содержатся, как скряга делает свое золото: в таких странах страсти мужчин так возбуждаются частичными взглядами, размышлениями об идеальной красоте и идеальное счастье, в наслаждении им, и настолько воспламененное почти непреодолимыми препятствиями на пути к этому удовольствию, что, если им когда-либо случится встретить женщину одну, они нападают на нее в лице самого свирепого и распутного мужчины; у женщин здесь нет такой силы сопротивления, как в странах, где они привыкли к компании мужчин; изолированные от них по варварскому обычаю, они, естественно, формируют представления о счастье, которое они получат от них, самого дикая и романтичная природа: эти представления обезоруживают их добродетель и делают их легкой добычей для первого грубого захватчика.
По этой причине случается, что, несмотря на осторожных родителей и ревнивых мужей, а также на замки, решетки и евнухи, целомудрие женщин менее надежно в таких странах, чем там, где представители пола живут свободно и легко вместе: поэтому мы можем утверждать, что преимущества смешанного общества не ограничиваются только мужчинами, но распространяются также и на женщин; вселить в их умы способность сдерживать приступы наглости и, сделав человека объектом их повседневных бесед, сделать его менее ценным и, следовательно, менее опасным для их достоинств или счастья; и мы можем далее утверждать, что это общество учит мужчин регулировать и управлять своими страстями с большей приличностью, поскольку нет ничего более верного, чем то изнасилование, прелюбодеяние и все последующие злодеяния более распространены в странах, где полы живут отдельно, чем там, где они наслаждаются обществом друг друга.
Page 336 Нет ничего, что способствовало бы такому счастью людей и общества, как постоянные попытки доставить удовольствие; и эти усилия в значительной степени производятся только женским обществом; ведь мужчины сами по себе расслабляются почти во всех деталях, связанных с воспитанием и покладистостью, и кажутся созданиями чистой природы: но как только появляется женщина, картина меняется, и они становятся равными, демонстрируя все свои хорошая квалификация.
Только с помощью искусства доставлять удовольствие женщины могут достичь любой степени влияния или власти; и только ублажая их, они могут надеяться стать объектами любви и привязанности; достижения, которые, как и все другие, наиболее дороги для них, побуждают их самым усердным совершенствоваться в искусстве доставлять удовольствие; искусства, для которых они хорошо подготовлены по своей природе.Красивыми формами, мягкими манерами и манерами они таковы по природе и искусству, что своей улыбкой, своим видом и обращением могут принести в общество тысячу безымянных сладостей, которые без них были бы безвкусными, и лишенный сантиментов и чувств. Но чтобы получить удовольствие от совершенства, мы никогда не должны пресыщаться им; и поэтому от женщины требуется больше, чем обычная осмотрительность, чтобы много находиться в компании и при этом сохранять то почтение и уважение, которые мы бы добровольно оказали ей, если бы мы редко позволяли себе ее присутствие.Несколько веков назад женщины были редко доступны, но, запертые в домах и замках, жили в уединении от мирской суеты.
Когда они соизволили показаться, к ним относились как к божествам: кратковременный взгляд на них часто поджигал сердце; и их улыбки приносили счастье и вызвали восторженный пыл, о котором в настоящее время мы едва ли можем представить. Постепенно, по мере того, как манеры становились более свободными, а половое общение становилось менее церемонным,
Стр. Решебника 337
женщин стали рассматривать с меньшим трепетом, к ним подходили с меньшим почтением, и их ценность упала по мере того, как они стали объектами большей семейной жизни.Это не было характерно и для того времени, которое мы определяем: одно и то же следствие всегда имеет и всегда будет происходить по одной и той же причине; Поэтому пусть другой пол извлечет из этого поучительный урок, что половина уважения и почитания, которое мы им оказываем, происходит из-за их скромности и сдержанности, и что противоположное поведение может сделать самого очаровательного бога деграда. в наших глазах перед простой женщиной, со всеми ее слабостями смертности.
Передовая красавица, лицо которой известно на каждой прогулке и в любом общественном месте, может быть провозглашена тостом, и ее имя будет написано на окнах таверны, но она редко когда-либо становится объектом уважения или просьбами быть компаньоном на всю жизнь.
Мы завершим то, что мы сказали о преимуществах женского общества, заметив, что оно, по-видимому, является причиной не только роста и развития вежливых манер и сентиментальных чувств, но и изобразительное искусство. Когда мы смотрим на страны, в которых содержатся женщины, мы обнаруживаем, что их обитатели отличаются варварством нравов; когда мы смотрим на одни и те же страны в периоды, когда женщины начинают получать свободу, мы сразу же замечаем, что манеры начинают смягчаться и улучшаться.Ни в одной стране это не может быть проиллюстрировано более ярким примером, чем в Испании; раньше они меньше общались с прекрасным полом, чем любой другой народ Европы, и, следовательно, сильно отставали от всех в вежливости и элегантности манер; но поскольку их женщины были менее сдержаны, развитие нравов было настолько быстрым, что они почти не отставали от своих соседей.
Обществу женщин мы обязаны подражанием
Стр. Решебника 338
доставлять удовольствие и дарить счастье другим; и этому подражанию мы, безусловно, обязаны большей частью, если не всем изящным искусством.Если кто-то в этом сомневается, пусть он рассмотрит состояние тех стран, где у людей нет таких мотивов соревнования, и пусть он там откроет для себя изящные искусства, если сможет; он действительно может сказать, что на Востоке он находит некоторые из этих искусств в таком же совершенстве, как и в Европе; но он также обнаруживает, что они существовали там с незапамятных времен, без малейшего прогресса или улучшения: и почему? потому что у Востока нет мотива делать его равнодушным к удовольствию; если у него есть соперник в любви, он не обязан преуспевать в предпочтении ему, демонстрируя предпочтительные достижения; он ухаживает за скромной ярмаркой, которая выказывает нежелание принимать его? он не желает завоевать ее расположение добрыми услугами или изобретениями, делающими ее жизнь легкой и комфортной, но сразу же покупает ее у ее грязных родителей или родственников.
Совершенно иначе обстоит дело в Европе; здравомыслящие женщины судят о мужчинах по элегантности их лица, манерам и интеллектуальным способностям; поэтому мужчинам постоянно приходится демонстрировать все это с максимальной пользой, и, следовательно, даже изящные искусства, которые мы развиваем, чтобы доставить удовольствие и сделать нас милыми, можно рационально рассматривать как результат женского общества и любви.
Если бы мы были склонны писать панегирик вместо истории прекрасного пола, мы могли бы перечислить несколько других преимуществ, вытекающих из их общества и разговора; но, довольствуясь тем, что мы уже рассказали по этому поводу, мы теперь упомянем некоторые из недостатков, возникающих в результате нашего общения с ними.Ученые и прилежные люди часто возражают против женского общества, потому что оно так изнуряет и расслабляет ум,
Стр. Решебника 339
и делает его таким поводом для пустословия, легкомыслия и распущенности, что делает его совершенно непригодным для того приложения, которое необходимо для того, чтобы стать выдающимся в любой из наук.
В доказательство этого они утверждают, что величайшие философы редко или никогда не были мужчинами, которые наслаждались или подходили для общества или разговоров с женщинами. Сэр Исаак Ньютон почти никогда не разговаривал ни с одним представителем пола и, как полагают, умер, в конце концов, так же чужд любовных радостей, как он жил незнакомцем с прекрасными объектами, пробуждающими его в сердце; Бэкон, Бойль, Дез Карт и многие другие, известные своей образованностью и практическими способностями, были равнодушными товарищами на ярмарке.Мы делаем вид, что не можем определить, достаточно ли этих и многих других примеров той же природы, которые можно было бы привести, для установления общего правила. Однако ничто не кажется более определенным, чем то, что юноша, который посвящает все свое время и внимание женским разговорам и маленьким офисам галантности, никогда не выделяется в светском мире; но без усталости и тщательного изучения такой мужчина часто добивается женским интересом то, что лишено заслуженных улучшений, приобретенных многолетним трудом.
Но помимо праздности и пренебрежения к учебе, на которые так часто жаловались из-за компании женщин, такая компания также часто приводит мужчин в сцену дорогих развлечений, в любовь к нарядам и показным представлениям, которые они не могут себе позволить; в то время как независимо от всего, кроме как доставить удовольствие головокружительной и бездумной ярмарке, они с легкомысленным безразличием устремляются вперед к гибели своего состояния и не пробуждаются от своей глупой мечты до тех пор, пока не окажутся погруженными в нищету, станут шуткой для своих знакомых, и даже, возможно, насмехались над самими женщинами, которые Стр. Решебника 340 завела их в ловушку.Против такой слабости мы искренне хотим предостеречь молодую и неопытную часть нашего пола, и мы советуем им быть осторожными, когда они общаются с кем-либо из других, кто не наделен ни разумом, ни добродетелью; ибо не всегда порочным, но часто веселым и легкомысленным женщинам мужчины обязаны своей гибелью.
Те, кто с энтузиазмом ревностно относятся к свободе человечества, воображают, что единственный способ сохранить храбрость, свободу и независимость — это как можно больше избегать компании женщин, тихих мелодий музыки.
, и вся роскошь стола и одежды; и в доказательство своего мнения они рассказывают нам, что лидийцы, сибаринцы и даже сами стойкие римляне развратились и в конце концов лишились свободы из-за своего внимания к женщинам.
История не оставляет нам места для сомнений в том, что все эти люди были очень развратны в своих манерах; но то, что компания женщин была причиной этого распутства, далеко не уверенно; по крайней мере, если мы возьмем взгляд на мир, как он существует в настоящий период, это преподает нам другой урок; он указывает нам самым ясным и отчетливым образом, что свобода и независимость, самые неоценимые блага человечества, нигде не находятся на таком низком уровне, как в странах, где женщины не имеют политического влияния, и где мужчины почти не общаются с ними: это показывает нам, что мужчины таких стран, вместо того, чтобы быть самыми храбрыми и независимыми, являются самыми подлыми и порабощенными из человеческого рода; и что, наоборот, в дебрях Америки, где свобода и независимость существуют в самом широком смысле этого слова, свобода, которой женщины наслаждаются, смешиваясь с
Стр.
Решебника 341
а в некоторых местах даже правление вместе с людьми нисколько не способствовало нарушению этих исконных прав человечества.Что в Европе, где свобода, как правило, основана на социальных и рациональных принципах, рассчитанных на благо общества, общество женщин до сих пор не возбуждало мужчин настолько, чтобы побудить их расстаться с ним, вместо того, чтобы пробудить их. круг праздности и непринужденности. Около двухсот пятидесяти лет назад, когда Франциск Первый не представлял женщин ко двору, французы не были наполовину в обществе своих женщин, как в настоящее время, и все же тогда не были более свободным и независимым народом; Напротив, хотя мы предполагаем, что с того периода их женственность постепенно утрачивалась, мы видели, как они в разное время прилагали такие усилия против произвола власти, которые скорее увеличивали, чем уменьшали их привилегии.Были ли итальянцы менее рабами своих князей и престола Рима в прежние времена, когда они почти не занимались чем-либо, кроме искусства суеверной преданности, чем сейчас, когда они почти полностью подчиняются музыке и женщинам? Или испанцы были более свободными во времена мрачного правления Филиппа Второго, когда из мотивов ревности и религии их женщин постоянно держали взаперти, чем они сейчас, когда разговаривают с ними? Короче говоря, где бы мы ни встречались с нацией рабов, другие причины, помимо общества их женщин, должны были способствовать тому, чтобы привести их в это презренное состояние и поддерживать их в этом состоянии.
Таковы общие влияния женского общества; то особое влияние, которое каждая женщина приятного человека и сносная доля здравого смысла оказывает на каждого мужчину, мы не можем претендовать на подробное описание; такую задачу лучше было бы выполнять
Стр. Решебника 342
какой-то женщиной, способной проявить такую силу. Когда мы рассматриваем два пола, на которые делится человеческий род, наиболее бросающимся в глаза образом оказывается, что Создатель природы поставил баланс сил на сторону мужчины, дав ему не только тело большего размера и размера. крепкий, но также ум, наделенный большей разрешающей способностью и более широким охватом.Но разве эти качества вообще не имеют противовеса? Неужели женщины остались без того, чтобы уравновесить это превосходство нашей природы? Разве у них нет сил, с помощью которых они могли бы уменьшить это кажущееся превосходство до более равных условий? В противном случае они могут справедливо жаловаться на пристрастие характера и суровость своей участи.
Но давайте внимательно рассмотрим этот вопрос, и мы обнаружим, что Автор нашего существа не является таким частичным родителем: мы обнаружим, что каждому полу он дал свои различные характеристики; а они, в целом, при правильном воспитании и применении ставят мужчин и женщин почти на равные друг с другом и беспристрастно разделяют между собой преимущества и недостатки жизни.Чтобы преодолеть надменное упрямство мужчины, он наделил женщин красотой, а к этой красоте добавил невыразимую мягкость и убедительную силу как в словах, так и в действиях, которые лишь немногие представители пола сами знают о степени и о том, что еще меньшее количество наших способно сопротивляться. Таким образом, вкрадчивое слово, добрый взгляд или даже улыбка часто покоряли Алексада, покоряли Цезаря и решали судьбу императоров и королевств; таким образом, заступничество матери Кориолана спасло город Рим от надвигающегося разрушения и за один час привело к счастливому событию, которое сенат и народ отчаялись когда-либо увидеть завершенным.
Эта сила женщин, склоняющих сильный пол к
Стр. Решебника 343
их воля, несомненно, значительно возрастает, когда на их стороне молодость и красота: но даже с их потерей она не всегда угасает; что последнее обстоятельство является несомненным доказательством.
Но эта сила женщин вовсе не состоит в улыбках, словах и действиях: она часто достигает своих целей менее заметными и не поддающимися описанию средствами: но эти средства должны постоянно иметь в своей основе мягкость и добродушие; они всегда должны быть такими, которые бросают завесу над гордостью нашего предполагаемого превосходства и заставляют нас поверить в то, что мы проявляем ту суверенную власть, которую мы считаем своим правом, тогда как на самом деле мы уступаем ей.Малейшее проявление обратного тревожит нашу гордость; и та, кто открывает нам свое намерение управлять своей властью или своим дурным характером, производит на нас воздействие, о котором другой пол недостаточно осведомлен, вызывая отвращение, которое невозможно преодолеть всеми нашими усилиями, кроме того, по большей части неудачная попытка.
Короче говоря, подобное поведение у женщины — то же самое, что у льва, сражающегося задними ногами, или для зайца, который бросается лицом к лицу и бросает вызов клыкам преследующей стаи; это значит пренебрегать тем, что даровала природа, и пытаться использовать то, что она считала правильным отрицать.
Мы могли бы указать здесь, если это было необходимо, на большое количество случаев, когда женщины управляли мужчинами под влиянием добродушия и вкрадчивых манер; но мы бросаем вызов истории, чтобы представить хотя бы один единственный пример того, как это превосходство когда-либо было достигнуто над разумным человеком путем драки, дурного настроения и видимой борьбы за превосходство. Ни один чувствительный мужчина не устоит против более мягких искусств разумной женщины: такие искусства вооружены непреодолимым
Стр. Решебника 344
сила. Почти каждый мужчина защищен от ее открытых атак; это нападение пчелы без укуса.Дочь Сесостриса убедила его с помощью искусства убеждения предпринять завоевание мира: Аттосса, жена Дария, тем же самым путем наняла его, чтобы он отправил в Грецию экспедицию, которую он планировал против скифов.
. В империи Моголов, где женщины в целом имеют лишь небольшое влияние, Нур-Джехан, любимая султана, убедила императора, своего мужа, передать почти всю суверенную власть в ее руки. Но гораздо более благородный пример проявления женского влияния происходит у царицы Пифия, принца Лидии; Который, безмерно жестокий и алчный, заставлял большую часть своих подданных постоянно копать золотые рудники, что у них не было времени на сельское хозяйство, и, следовательно, им грозил голод.Угнетенные этой тиранией, они воспользовались возможностью, что он оказался за границей, и собрались в большом количестве со слезами на глазах, чтобы изложить свои жалобы его королеве; Она, сочувствуя их положению, после долгих размышлений о том, как их облегчить, придумала следующий метод: по возвращении своего мужа она приказала подать ему великолепное угощение; но, к его великому удивлению, когда он открыл посуду, ни в одной из них не было ничего, кроме золота.Он сразу почувствовал себя виноватым в своем проступке и поразил правильностью метода, который использовала его жена, чтобы открыть ему глаза, чтобы он мог увидеть свою глупость, и был полностью убежден, что золото не может утолить его собственный голод и спасти своих подданных от голода, он немедленно приказал, чтобы в будущем не более одной пятой их части использовалось для добычи золота в шахтах, и
Стр.
Решебника 345
что остальные четыре части должны быть посвящены сельскому хозяйству и прикладным искусствам.
Было бы легко умножить примеры, как древние, так и современные, этого превосходства, которое женщины здравого смысла приобрели над чувственными мужчинами; но мы ограничимся несколькими.Среди них императрица Ливия может по праву претендовать на первое уведомление; достигнув такого влияния на своего мужа Августа, что он едва ли мог ей отказать. Многие из замужних дам Рима, желая узнать средства, которые она использовала для достижения этой цели, одна из них, наконец, решилась спросить ее, она ответила:
Послушанием всем его приказам; не пытаясь раскрыть его секреты; и скрывая мои знания о его любви.
Генрих Четвертый из Франции, один из величайших и любезнейших принцев, представляет собой замечательный пример той власти, которую женщины могут с помощью мягких методов получить над мужчинами.Нежный и сострадательный по своей натуре, он едва ли мог отказать в чем-либо к мягкости, мольбе и слезам: разумный в то же время и завидующий своей чести и силе, он едва ли что-то дал, когда пытался быть вынудили его разными способами. Поэтому он постоянно находился под властью своих любовниц и расходился со своими женами. Закон Салика гласит, что корона Франции никогда не упадет на прялку: но французские женщины щедро отомстили за это оскорбление; Стараясь управлять почти каждым монархом, они постоянно управляли этим великим королевством, из-под которого они были исключены по закону. На основании Священных Писаний и образования почти каждый человек усвоил идею превосходства своего
Стр. Решебника 346
собственный пол; поэтому он ревностно поддерживает это превосходство и завидует каждому нападению на него; но в то же время он наделен сентиментальной нежностью к другому полу и сильной склонностью способствовать их счастью; что по отношению к ним может быть названо его слабой стороной и которые разумные женщины легко обнаруживают и так же легко используют в своих интересах. При таком положении дел между двумя полами нет ничего более очевидного, чем то, что, хотя мужчины правят по закону, женщины почти всегда могут управлять искусством кротости и мягкого убеждения.
Империя женщин (говорит французский автор) — это империя сладости, беззаботности и покладистости; ее команды — ласки; ее угрозы — слезы:
и • можно добавить, что сила таких заповедей и таких угроз подобна силе веры, которая 〈◊〉 сносит горы: это сила, имеющая на своей стороне природу; принцип, внедренный ею в нас, призывает к сексу, и более половины выполняет задачу, заставляя нас подчиняться всем командам, которые они нам возлагают, • когда они возлагаются с мягкостью • anners▪ и • n | извилистое поведение • ур.Но хотя чувствительными и добродушными людьми могут • непогрешимо руководствоваться мягкостью и адресом, • она • здесь • отлита в более грубой форме, чьи он • • т не чужды греховным ощущениям, и чьи упрямые чувства склоняют 〈◊〉 даже к молитвам и интринам. Женщины, присоединившиеся к 〈…〉, сидят в молчании ▪ и оплакивают ••• наследника своего состояния; несчастье, которое они не могли исправить; ибо у нас есть слишком хорошее настроение, чтобы утверждать, что характер, из-за которого теряется нежная и дерзкая природа, никогда не может быть недоброжелательным.
Здравомыслящие мужчины часто ради 〈◊〉 мира будут подчиняться жестокому обращению со стороны женщины; Я • лишенный • чувства, ответит на это обращение двойным насилием.Секс и сексуальность в Древней Греции: Краткая история
Одновременно Зевс, главный бог, не терял времени даром, утверждая свое господство над другими богами (как мужчинами, так и женщинами). Его бесцеремонное отношение к женской сексуальности, проявляющееся в серийных изнасилованиях и соблазнениях (Зевс изнасиловал Леду, дочь этолийского царя Фестия, в облике лебедя; изнасиловал Данаю, принцессу Аргоса, замаскированную под дождь, и изнасиловал Ганимед, смертный мужчина) установил прецедент на протяжении веков смертного мужского господства и женского подчинения.Изображение Геры [жены Зевса и царицы древнегреческих богов] отвлекающей, двуличной и обманчивой женщиной открыло двери для многовековой неуверенности мужчин в отношении женщин и женоненавистничества.
«Леда и лебедь» Микеланджело. Находится в коллекции Galleria d’Arte Moderna e Contemporanea, Бергамо.
(Фото Fine Art Images / Heritage Images / Getty Images)
Наши самые ранние свидетельства древнегреческой сексуальности относятся к минойцам (приблизительно 3650–1400 гг. До н.э.).Женщины в то время были одеты лишь частично — основными предметами одежды были халаты с короткими рукавами и многослойные юбки с воланами; они были открыты до пупка, оставляя обнаженными груди. Женщины также носили приталенный лиф без бретелек — первую в истории подобранную одежду.
Женщины обычно изображались с тонкой талией, пышной грудью, длинными волосами и пышными бедрами: для наших глаз и ушей это сексуально заряжено и провокационно, но для минойца, вероятно, не так. Напротив, сладострастная фигура могла быть средством, с помощью которого женщины и их художники выражали свой пол и статус, а не художники-мужчины, просто идеализирующие женскую сексуальность для собственного удовольствия, удовлетворяя похотливый мужской вуайеризм.Похоже, женщины на минойском Крите могли радоваться своей женственности.
Описанная выше форма тела вновь появилась в середине-конце 1800-х годов, когда женщины зашнуровали себя в узкие корсеты, чтобы уменьшить талию, и надели обручи под юбками, чтобы преувеличить пропорции нижней части тела.
Минойская цивилизация, 2 тысячелетие до нашей эры. Реконструкция фрески процессии, найденной в Кносском дворце. Деталь молодых людей, несущих подношения богине.(Фото DEA / G DAGLI ORTI / De Agostini / Getty Images)
Педерастия Педерастия в Греции, вероятно, возникла у критян. Критская педерастия была ранней формой педофилии, которая включала ритуальное похищение ( harpagmos ) мальчика из элиты взрослым аристократом с согласия отца мальчика. Этот взрослый самец был известен как philetor , befriender; мальчик был клейно , славный. Мужчина вывел мальчика в пустыню, где они два месяца охотились и пировали с друзьями, обучаясь жизненным навыкам, уважению и ответственности.Принято считать, что филетор начал заниматься сексом с мальчиком вскоре после того, как вывел его в дикую природу.
Если мальчик был доволен тем, как все прошло, он изменил свой статус с kleinos на parastates или товарищ, что означает, что он метафорически сражался в битве вместе со своим philetor ; Затем он вернулся в общество и жил с ним.
philetor осыпал мальчика дорогими подарками, включая армейскую форму, быка, которого нужно было принести в жертву Зевсу, и кубок для питья — символ духовных достижений.В то же время, по словам географа Страбона, мальчик должен был выбрать между продолжением или прекращением отношений со своим похитителем, а также осуждать этого человека, если он каким-либо образом плохо себя вел.
Сатиры и сатириазис
Сатиры, изображаемые в греческой мифологии как звероподобные люди с конским хвостом, ослиными ушами, вздернутым носом мопса, залысинами и возбужденным пенисом, имеют репутацию заядлых мастурбаторов, склонных к изнасилованию, содомии и некрофилии.Сатир был настоящим тусовщиком с ненасытной страстью к танцам, женщинам и вину.
Сатиры были экспертами по aulos , фаллическому инструменту с двумя язычками; на некоторых вазах изображены сатиры, эякулирующие во время игры, а на одном даже изображена пчела, ловко избегающая разряда в полете. На другой вазе изображен волосатый сатир, мастурбирующий, засовывая что-то вроде фаллоимитатора себе в анус.
Помимо чудесных изображений на керамике, сатиры оставили нам слово satyriasis , что означает гиперсексуальность, классифицируемую сегодня в Международной классификации болезней Всемирной организации здравоохранения (ICD) как сатириаз у мужчин и нимфоманию у женщин (в 1951 г. он все еще числился «сексуальным отклонением»).Слово satyriasis часто встречается в трудах медицинских авторов Римской империи, которые описывают состояние, которое, без сомнения, существовало много веков назад. Например, Соранус утверждает, что «зуд», ощущаемый в гениталиях, который заставляет женщин «трогать себя», увеличивает их сексуальное влечение и вызывает «психическое расстройство» и нескромное желание к мужчине. Греческий врач Гален назвал это «маточной яростью», furor uterinus .
Статуя Силена, сатира и второстепенного бога опьянения, датируемая 540–530 годами до нашей эры.Национальный археологический музей, Афины, Греция. (Фото Prisma / UIG / Getty Images)
Ахиллес и БрисеидаЭпос [ Илиада ] дает нам одно из самых ранних сохранившихся проявлений гетеросексуальной любви; он исходит из довольно неожиданного источника — от закаленного в боях, гомеровского героя войны, альфа-самца Ахилла.
Ахилл нехарактерно носит свое сердце на рукаве, когда он показывает, как сильно он любит Брисеиду в Книге 9 Илиады , обращаясь к ней, как если бы она была его женой.Красивая и умная Брисеида впервые столкнулась с Ахиллесом, когда он безжалостно убил ее отца, мать, трех братьев и мужа во время нападения греков на Трою, прежде чем взять ее в качестве военной добычи. Ахилл стер с лица земли семью Брисеиды, так что она была совершенно лишена возможности сосредоточиться только на нем.
Для Ахилла это было просто правильным и достойным поступком — любить свою женщину — отношение, которое, конечно, могло расходиться с некоторыми мужчинами-зрителями эпопеи Гомера на протяжении многих лет.
МастурбацияДля древних греков мастурбация была нормальной и здоровой заменой других сексуальных удовольствий — удобным «предохранительным клапаном» от деструктивного сексуального расстройства. Это может объяснить, почему в литературе так мало упоминаний о нем: это была обычная практика и не заслуживала особого внимания. Тем не менее, он вполне мог считаться, по крайней мере публично, прерогативой рабов, сумасшедших и других людей, считающихся низшими по социальной иерархии.Общественное мнение сочло бы это буквально пустой тратой времени и семени, поскольку одной из основных культурных обязанностей греческого мужчины было продвижение семейной линии и расширение oikos , домашнего хозяйства.
Одним из терминов мастурбации в Древней Греции был анафлао , глагол, который комический драматург Аристофан пренебрежительно использовал для описания спартанцев, которые были «дрочащими», в своей комедии Lysistrata . Совершенно странный греческий философ Диоген Циник обычно мастурбировал на публике и защищал свои действия, говоря : «Если бы только было так легко изгнать голод, потерев мой живот» .Интересно, что Диоген вызывал порицание не только за мастурбацию в общественных местах, но и за то, что ел на агоре, что, возможно, указывает на то, что мастурбация в общественном месте не считалась более серьезным преступлением, чем еда в общественном месте.
Мастурбация отмечалась и в других древних цивилизациях. Например, на глиняной фигурке IV тысячелетия до нашей эры с Мальты изображена женщина, мастурбирующая. В древнем Шумере [первая древняя городская цивилизация в исторической области южной Месопотамии, современного южного Ирака] считалось, что мастурбация — в одиночку или с партнером — увеличивает потенцию.В Древнем Египте мужская мастурбация, выполняемая богом, считалась творческим или магическим действием: говорили, что Атум создал вселенную, мастурбируя, а приливы и отливы Нила объяснялись частотой его эякуляций. Египетские фараоны должны были совершить церемонию мастурбации в Нил.
Семейство и переодеваниеИзобличение мужчин считалось выходящим за рамки нормы — парафузин или «внешняя природа». Это подразумевает пассивность и восприимчивость, epithumein paschein — обе слабости, противоречащие нормальному сексуальному поведению греческого мужчины, который должен быть мужественным, доминирующим, проницательным и колющим.
У кроссдрессинга было несколько удивительных сторонников. Героический альфа-самец Геракл, по словам римского поэта Овидия, баловался переодеванием с Омфалой [царицей Лидии, которой был порабощен Геракл] Геракл надел одежду Омфалы, а Омфала оделась в типично геркулесову львиную шкуру и оделась. его клуб, который был символом мужественности и власти. Удивительно, но, пожалуй, «львиное сердце» Ахиллес тоже не прочь переодеться в женскую одежду, если это спасло его от призыва на Троянскую войну.
Геркулес и Омфала. Геракл был продан в рабство Омфале, королеве Лидии, чтобы искупить убийство Ифита. Геракл был вынужден носить одежду и украшения Омфалы. (Фото Imagno / Getty Images)
Псевдо-Аполлодор в Библиотеке [сборник греческих мифов и героических легенд] рассказывает нам, что, чтобы помочь своему сыну избежать призыва, Фетида [мать Ахилла] укрыла его при дворе Ликомеда, царя Скироса. Переодетый девушкой Ахиллес жил среди дочерей Ликомеда под псевдонимом Пирра, рыжеволосая девушка.Ахилл изнасиловал одну из дочерей, Дейдамию, и от нее родился сын Неоптолем.
Пророк Кальхас сказал Одиссею, что греки не захватят Трою без поддержки Ахилла, поэтому он отправился на Скирос, маскируясь под торговца женской одеждой и драгоценностями со щитом и копьем, спрятанными в его товарах. Ахилл немедленно поднял копье; Одиссей увидел, как он замаскирован под Пирру, и убедил его присоединиться к греческим войскам.
Другой известный альфа-самец, Юлий Цезарь, также участвовал в переодевании: по всей видимости, в 20 лет он жил жизнью девушки при дворе короля Никомеда IV, а позже за его спиной его называли «царицей Вифинии».